«I была ў гэтым уставаннi i сяданнi такая цяжкасць, што iншыя слабелi, яшчэ не напiўшыся». Это из мемуарной литературы XVIII века, описывающей шляхетские застолья, — за каждого гостя надлежало выпить вставая. О, какие это были колоритные пиры! Вспомните хотя бы «Цыганского короля» Владимира Короткевича: «Падавалi пiва чорнае i белае, настойку «тройчы дзевяць», кюмель i мёд. Госцi… елi мядзведжыя шынкi, хрыбтавiну асятровую, смажанага лебедзя i iншыя далiкатэсы. Загонавая шляхта — боршч з сасiскамi, разварную ялавiчыну, палаткi, гарох са свiнiнай; сотнямi знiшчалi гарачыя, як агонь, наперчаныя бiткi. Нягледзячы на тлустую ежу, усе хутка ап’янелi, бо пiлi так, як нават Яноўскаму не даводзiлася бачыць. Ён звык да штодзённай нормы ўжывання вiна шляхецкай вялiкай сям’ёй — дванаццаць бутэлек… Дванаццаць апосталаў — дванаццаць бутэлек. А тут на стол усё цягнулi i цягнулi бутэлькi «мядзведзiкi», «удовы», маленькiя бочачкi».
Адам Мальдис описывает сложную систему тостов: только во время одного прощания с гостем следовало выпить «на штемпель» — запечатать дружбу, «адыходнае», «страмянное», «аглаблёвае»… Зачастую после этого собиравшийся уехать гость мог только одно — остаться до начала завтрашнего застолья. В виде бессознательного тела, разумеется.
«Госць у дом — Бог у дом», — говорили предки. Даже когда во время рождественских праздников устраивали кулиги — весьма напрягающий обычай. Собиралась мелкая шляхта у одного из соседей. Ела–пила, пока не объедала хозяина до мышиного писка. Тогда тем же составом, прихватив объеденного бедолагу с семьей, перебирались к другому… И так все праздники.
Злополучная командировка профессора Карского
Великий эстет и мастер эпатажа Оскар Уайльд утверждал, что трехтомный роман может написать каждый. Для этого нужно всего лишь ничего не знать о жизни и о литературе.
