Витебские прогулки с Давидом Симановичем

Где–где, а уж в Витебске непременно есть дух города…

Где–где, а уж в Витебске непременно есть дух города… Пресловутый Genius Urbis, вездесущий и таинственный, придающий городу его особость…
Когда несколько лет назад я навестила Витебск, поэт Давид Симанович встретил меня на вокзале возгласом «привет, привет!» и требованием называть его просто Давид.
Уже через десять минут я убедилась, что Давида знают в городе все. Пока Симанович (у которого в этом году особый юбилей — 80 лет) стремительно показывал мне свой Витебск по дорогому его сердцу маршруту (Пушкин — Шагал — Короткевич — Быков), с ним заговорило пару десятков людей точно. Да что люди… Он ставит памятники и переименовывает улицы (точнее, нарек Пушкинский мост). Давид фактически вернул городу Шагала… Не без участия Симановича сегодня на здании художественного училища, где учился Василь Быков, открыт барельеф… Симанович — председатель Пушкинского и Шагаловского комитетов, организатор и руководитель Дней литературы, посвященных Владимиру Короткевичу, а еще автор 33 книг — от «Подорожной Александра Пушкина» до сборника избранного «Автопортрета на берегу времени». Симанович перевел с идиш стихи Марка Шагала. А день рождения празднует в день освобождения Витебска…

Чытаць далей

Словарь трагической судьбы

Говорят, наш энциклопедист Некрашевич мог стать белорусским Далем… Однако имя его было на десятилетия вычеркнуто из истории.
Степан Некрашевич родился 130 лет назад в деревне Даниловка теперешнего Светлогорского района. В анкетах советского времени говорилось: в крестьянской семье. Но она происходила из старинного шляхетского рода герба «Любич».
Отец Степана Михаил магнатом не был, но надел земли 334 десятины имел. Начальное образование Степа получил таким же образом, как будущий Якуб Колас, — от «дарэктара», сельского приходящего учителя. Затем — Паневежская учительская семинария, работа в школах, учеба в Виленском учительском институте.

Чытаць далей

Странник с блокнотом. Фольклорист Михал Федоровский.

Странник с блокнотом

Михал Федоровский навсегда вошел в историю науки и белорусского фольклора

Его называли «собирателем жемчуга»…

Его называли «собирателем жемчуга». Михал Федоровский (в некоторых источниках — Федеровский) навсегда вошел в историю науки и белорусского фольклора. А между тем он родился в Варшаве в семье Адольфа Федоровского и Элеоноры из Гонсовичей, кашубов по происхождению, и мог никогда не попасть в Беларусь и не стать тем, кем он стал для нас…

Чытаць далей

Барное меню от писателей

Любимые напитки литературных героев были весьма причудливы

«Утро — два стакана виски с содовой и льдом, к обеду — французское вино, ближе к вечеру — три–четыре бутылки виски с друзьями, на ужин — кьянти из оплетенной бутылки, литра четыре или пять». Это из ежедневного меню Эрнеста Хемингуэя. Увы, пагубные пристрастия литераторов передавались и их героям. Да, Атос глушит кисловатое анжуйское вино, кот Бегемот наливает Маргарите спирт… Но встречаются же на страницах книг и более экзотические и даже диетические напитки! Итак, добро пожаловать в литературный бар.

Тыквенный сок

Для начала зайдем за чем–нибудь полезным и одновременно волшебным. Например, в мир Джоан Роулинг, где живет Гарри Поттер. Этот мир дал возможность заработать рестораторам и кондитерам, породив целое меню волшебных блюд.

Чытаць далей

Что любят читать литературные герои?

«Иль перечти «Женитьбу Фигаро»…

Литературные герои читают много. И со смыслом. Вот, например, проститутка из «Ямы» Куприна листает роман аббата де Прево «История кавалера де Грие и Манон Леско». И мы сразу представляем, как падшая девица мечтает о большой красивой любви, которую питал к Манон Леско кавалер. Герой романа Мери Шелли «Франкенштейн, или Современный Прометей», искусственно порожденный монстр, вызывающий у всех отвращение, читает «Страдания юного Вертера». Что сразу предполагает в нем нежную душу. Неуловимые мстители из романа «Красные дьяволята» Бляхина зачитываются «Оводом» Этель Лилиан Войнич, Том Сойер — пиратскими романами. Булгаковский Шариков изучает переписку Энгельса с Каутским. У Достоевского в романе «Идиот» «садовый нож был заложен в библиотечную книгу «Мадам Бовари», привезенную Рогожиным Настасье Филипповне для чтения…».



Даже героиня эротической эпопеи «Пятьдесят оттенков серого» Анастейша читает. Причем не абы что, а классику — сентиментальный роман Томаса Харди «Тэсс из рода д’Эрбервилей». Таким образом автор как бы намекает, что это вам не просто эротика, видите, какой умный персонаж, не только садомазохизм практикует!
Чытаць далей

Белорусские поэтессы рассказали, как они воспитывают своих детей

Как поэтессы воспитывают детей

В музее Максима Богдановича прошел интересный вечер, посвященный матери Максима Марии Мякоте. Была она личностью тонкой, поэтической, писала рассказы. Мария Афанасьевна умерла, когда Максим был совсем маленьким, но образ матери вдохновлял его всю жизнь, представлялся идеалом женщины.
Мария Мякота и Адам Богданович с сыновьями. г. Гродно. 1894 г.
Приглашенные на вечер в музей поэтессы делились тем, как совмещали творчество и воспитание детей. Тема сложная. Творческая мама — явление непредсказуемое. Вспомнить фильм Бергмана о гениальной пианистке, чей талант погубил дочерей… Или детей Марины Цветаевой, одна дочь которой умерла в детском доме от голода, а обожаемый сын, которого Цветаева нежно называла Мур, обращался с ней крайне непочтительно. Лев Гумилев был очень обижен на мать, Анну Ахматову.
Поэтический талант — не частная юридическая практика, в наследство не передашь. С другой стороны, поэзия требует предельной концентрации и отрешенности… Маленькие дети — тоже. Мама двоих детей, английская поэтесса Сильвия Плат, покончившая с собой, начинала писать в четыре утра и бросала, как только просыпались дети. Нередко доводится встречать дам, которые сетуют, что вот в молодости творили, а затем, когда стали мамами, пришлось бросить.
Впрочем, есть и те, кому дети не только не мешают, но и вдохновляют.
Чытаць далей

Тризны, Пацы и развод во имя веры

В прошлые века развод был делом сложным, а если касалось особ именитых — скандал на всю державу. Ведь причина должна была быть серьезной, частенько — неверность кого–то из супругов, которую надо было убедительно доказать. Представляете, какая замена сериалам для сплетников?


Но случались «роспусты», то бишь разводы, и по причинам идейным. Например, в начале XVII века кальвинист Станислав Кишка женился на Софье Констанции Зеновичевне, а когда спустя два года вместе с отцом перешел в католичество, разорвал брак. Ибо изъявил желание стать монахом. И не прогадал, добился должности епископа Жемайтского, прославился тем, что протестантские храмы делал костелами.

Чытаць далей

О великом интригане, полоцком воеводе – Станиславе Денгоф

Полоцк вместо гетманской булавы

То, что в Полоцке появилось столько знаковых для Беларуси персон, не случайно. Свободолюбие полочан зафиксировано хотя бы историей княжны Рогнеды, оскорбившей отказом мстительного киевского князя. Вече, бунты горожан, постоянные конфликты с властями. В эпоху Речи Посполитой полоцкие воеводы периодически жаловались королю, что подопечные «выламываются из–под власти и подчинения». А в 1725 г. магистрат и мещане Полоцка уже сами писали своему воеводе и войту, он же — польный гетман Великого Княжества Литовского граф Станислав Денгоф, что поставленный им лентвойт забирает товары у купцов, присваивает себе власть и городские доходы.


Станислав Эрнест Денгоф.

Чытаць далей

Под каблуком у читателя

Отношения между автором и читателем изменились

«Да кто ж его посадит, он же памятник!»

Помните наивный возглас героя фильма «Джентльмены удачи»?

Похожим образом представляем мы реакцию неискушенного читателя на особо умные книги. Что, мол, с него, профана, взять? Пусть сам дорастает до понимания Джойса и Борхеса.


А не дорастет — тем более почета тем избранным, кто в теме.

Но в эпоху интернета отношение автор — читатель изменилось. И даже, я бы сказала, перевернулось. И все чаще автор представляется мне этакой Каштанкой, заглядывающей искательно в глаза всемогущему читателю — Герасиму: погладит ли лишний раз? Не сбросит ли с лодки?

Чытаць далей

Драматурга Василя Шашалевича убили за пьесу из лагерной жизни

Симфония гнева и огня

Василь Шашалевич.

 


«Часцей за ўсё ахвярамi трагедый становяцца сумленныя, непрадбачлiвыя, даверлiвыя i непрактычныя людзi. Такiя, як Васiль Шашалевiч», — вспоминал поэт Сергей Граховский, бывший узник ГУЛАГа.

Это была уникальная семья — Шашалевичи. Два брата и три сестры. Антонина, Андрей, Анастасия, Василь и Аксинья. Отец, волостной писарь Антон Дементьевич, умер, когда младшему сыну, Василю, было девять. Жене наказал: детей не учить, пусть на земле работают. Мать, Евфросиния Фоминична, сама не умевшая писать, однако, решила все наоборот. Чтобы вывести потомство в люди, продала дом и уехала в Могилев — «давать обеды», то есть открыть частную столовую и тем зарабатывать на учебу детей. Но, видимо, к бизнесу вдова способностей не имела, и через год пришлось вернуться в свои Долговичи. И все же обоих сыновей отдала в духовное училище, затем — в семинарию. Оба проявили еще и музыкальные таланты. Василь, например, научился играть на скрипке и виолончели. Есть легенда, была у него скрипка Страдивари — подарила местная помещица после смерти сына, с которым Василь очень дружил. Естественно, нынче следов той скрипки не найти.

Чытаць далей