Прежде всего Татура вспоминают по яркому отрывку из воспоминаний белорусского ученого Александра Власова: «Мы хлапцамi разам з Казiмiрам Кастравiцкiм сядзелi ў музеi Татура, сотнi разоў расказвалi яму свае «беларускiя» планы. Строгi старык, лысы, з рудой барадой, падобны да прарока Елiсея, быў з намi адной думкi. Седзячы гуртом на змярканнi ў яго музеi, заваленым кальчугамi, мячамi, старымi кнiгамi, дакументамi, мэбляю, абразамi, ён выслухоўваў нашы «даклады» аб нашых нясмелых яшчэ спрэчках з палякамi i абрусiцелямi, даваў заўвагi: «разумна адказалi!..», «гэта пусты чалавек!..» Прыводзiў нам аргументы з гiсторыi Беларусi. Кастравiцкi быў духам з «беларускай пушчы», з народу: ад Татура веяла на нас духам Гедымiна, Ягайлы, Канстанцiна Астрожскага, Менскiх, Слуцкiх i ўсiх фундатараў i будаўнiкоў беларускай мiнуўшчыны. Гэта былi два магiканы, дзве крынiцы, каторыя перахавалi зародыш беларускай iдэi i не далi ёй загаснуць».

Находилась колоритная квартира на улице Торговой, недалеко от набережной Свислочи. Казимир Костровицкий, упомянутый в отрывке, — это поэт Карусь Каганец, родственник французского поэта Гийома Аполлинера. Среди гостей был гимназист Иван Луцкевич, в будущем — основатель «Нашай Нiвы» и Белорусского музея в Вильно. И еще уточнение. Многие исследователи считают, будто автор воспоминаний хотел сравнить старого археолога с пророком Моисеем, персонаж–то на слуху… Ошибся, мол, Власов. Однако логика здесь такая: каноничного пророка Елисея узнают по тому, что он лыс и бородат. Именно так его изображают на иконах. Притча о том, как дети дразнили святого за лысину и были наказаны медведицей, распространялась в лубочных картинках. Поэт Серебряного века Саша Черный написал «Сказку о лысом пророке Елисее, о его медведице и о детях». Так что внешность Татура не только у человека воцерковленного в то время вызывала однозначную аллюзию.

У Генрика Татура с 14 лет была страсть — собирать древности. А когда начал делать карьеру, был избран уездным маршалком дворянства, вошел в Минский статистический комитет, его коллекции начали увеличиваться с астрономической быстротой. Как утверждает историк Олег Дернович: «Можна казаць, што, карыстаючыся сваiм службовым становiшчам, а менавiта доступам да прыватных збораў, Татур меў магчымасць мэтанакiравана папаўняць сваю калекцыю». Именно к Татуру попали собрания минского бенедиктинского монастыря, закрытого властями. Опять же благодаря службе Татур организовал себе разрешение на археологические раскопки. Вспоминая количество раскопанных курганов, представляете, сколько артефактов пополнило его коллекции?

С археологическими раскопками Татура связана загадка древнего Менска. Историки до сих пор спорят, где изначально находился наш город. Возможно, не там, где сливаются Немига и Свислочь, а в районе современных Строчиц, где течет невзрачная река Менка. Но есть и еще одна версия: Менск возник как пограничное поселение, дабы стеречь Койдановский тракт, часть древней дороги, соединявшей Киев и Полоцк. Именно там, в районе реки Лошица, Генрик Татур нашел 29 древних курганов, а также различные предметы, относящиеся к X — XI векам. Как раз время основания летописного Менска! Вот только исследовать замчище не удалось: земли принадлежали минскому помещику Неморшанскому, человеку весьма крутому и глупостями вроде археологии не увлекающемуся. Неморшанский выставил археолога из своих владений. По его приказу валы древнего городища были снесены и там был построен двухэтажный загородный дом с глубокими подвалами. Руины его и по сей день стоят в Лошице.

Мутная история связана с имением Крушины, которое молодому археологу–антиквару завещала помещица С.С.Мезенцева. А.Стецкевич–Чебоганов выдвигает версию: помещица проявила меценатский порыв, поскольку Татур проводил на ее землях раскопки… Тут же в Минской соединенной палате уголовного и гражданского суда появляется дело: вдова коллежского советника К.Лемихова, жена коллежского советника А.Перхурова, инженер–капитан В.Богданович, по всей видимости, родственники усопшей Мезенцевой, оспаривают право на имение Крушины Игуменского уезда у неизвестно как сюда примазавшегося антиквара Татура. И выиграли. Дело в том, что Генрик был католиком, а таковых наделять недвижимостью запрещалось. Похоже, Мезенцева об этом знала, поскольку внесла в завещание пункт, что если правительство не позволит Татуру получить Крушины в вотчинное владение, то она завещает ему «получить из ее имения 8 тысяч рублей за услуги, а до получения сих денег жить в том имении и управлять безотчетно». Судя по приведенному в книге Стецкевича–Чебоганова письму от 21 декабря 1880 г., отправленному Генрику Татуру из издательства «Словарь географический» в имение Крушины, Генрик в завещанном имении проживал. Но по списку дворянства 1888 года значится безземельным.

Антикварное дело — это не только коллекционирование, но и бизнес. Чтобы приобрести что–то ценное по белорусской истории, Татур должен был продать что–то ненужное. Филолог Вячеслав Срезневский из Российской академии наук называл нашего героя «белорусом–националистом и врагом поляков», поскольку тот, не имея особых доходов, продавал задорого всякие предметы, которые не имели отношения к Беларуси, и «обычно сильно преувеличивал цену своих вещей и любил в этом смысле посмеяться над представителями родовитых фамилий, предлагая сегодня отдать вещь за тысячу и давая срок на размышления, после которого обещал поставить цену вдвое большую». Историк Олег Дернович иллюстрирует это перепиской Генрика с младшим сыном известного мецената и коллекционера Эмерика Гуттен–Чапского Ежи. В 1895 году Татур так набивал цену за несколько изданий XVII века, что Чапский написал ему: «Дарагi Пане! Ёсць ты ўпартым i цвёрдым, як скала». Еще иллюстрация: в 1899 году Антоний Радзивилл хотел купить у Татура доспехи конного рыцаря. Антиквар тут же запросил 16 тысяч рублей. Даже для Радзивилла оказалось дорого. При этом Татур вечно находился в долгах, о чем свидетельствует расписка: «Г.Генрик Хризостомов Татур из занятой у г.г. Михалины Дроздовской и Антонины Пекарской денег двести руб. сер. 20 Апреля 1870 года, настоящего числа уплатив сто рублей серебром и сверх сего на процент другого года дав десять рублей; из заложенных же драгоценностей принял обратно: перстень с тремя бриллиантами один; и перламутровую табакерку».

С именем Генрика Татура связана еще одна реликвия — чудотворная икона «Знамение Божьей Матери». В XVI — XVII веках она находилась в Логойске, затем, во времена унии, ее следы потерялись. Обнаружилась же икона в собраниях Татура после его смерти. Антиквару она досталась от Тышкевичей, владельцев Логойска. Епископ Минский и Туровский Михаил, получив донесение, вместе с губернатором посетил созданное минским антикваром «древлехранилище». Вдова согласилась возвратить икону церкви. Епископ приказал обрядить святыню в ризу, отреставрировать. Процессия ее перенесения в Логойск была пышной: «Крестный ход вышел из Крестовой церкви в 11 часов дня и направился вниз по Захарьевской улице, к Логойскому тракту. Во главе крестного хода шел Преосвященный Епископ Михаил, почти все священники г. Минска со своими святынями». Но чудо длилось недолго. В ХХ веке, немилостивом к христианским святыням, икона вновь была утрачена, сегодня есть только ее копия.

Генрик Татур умер в 1907 году, не оставив завещания, не успев закончить каталог коллекции. В то время она оценивалась в 200 тыс. руб. Одно собрание книг насчитывало около шести с половиной тысяч томов. Там были Библия Скорины, Статут ВКЛ 1588 г., книги из Несвижской библиотеки Радзивиллов. Конечно, охочих получить ценные экспонаты хватало. И коллекция начала растекаться по миру. Например, предметы униатского культа в 1908 году купил Илларион Светицкий для белорусского отдела Национального музея во Львове. Хотела приобрести коллекцию Российская академия наук, однако в цене не сошлись. Вячеслав Срезневский, представитель академии, оставил свидетельство, как в 1907–м выглядели собрания минского антиквара в двух домиках по адресу Логойский переулок, 8: «Часть книг и рукописей размещена на полках, часть лежит в ящиках, многое валяется на полу; тут также свернутые карты, рисунки, альбомы, газеты». Что–то увез в Вильно граф Тышкевич, что–то граф Шептыцкий во Львов. Есть и германский след. Вернуть экспонаты Татура в Беларусь — мечта многих исследователей и сегодня.

rubleuskaja@sb.by

Советская Белоруссия № 60 (24942). Пятница, 1 апреля 2016