Гравюра Я.Лопатинского. Художник и его жена Юзефа (слева).

Много талантов было и в еще одном знаменитом роду, имеющем прямое отношение к белорусской земле, — Лопатинских.
Не так давно в «СБ» публиковалась интересная статья Ирины Завадской о незаслуженно забытом искусствоведе С.Палеесе. В огромной картотеке, которая осталась после него, на одной из карточек значится «гравер Никодим Лопачинский». Это и есть наш герой, Ян Никодем Лопатинский.

Впрочем, поначалу меня интересовал его отец, Николай Тадеуш Лопатинский. Я встретила его имя, когда искала факты о Главном трибунале Великого Княжества Литовского: именно Николай Тадеуш был его маршалком в интересующем меня 1776 году. У Лопатинского была репутация законника, сурового и беспристрастного. Такому и надлежало возглавить высшую судебную инстанцию, где любой мог обжаловать несправедливый приговор. Николай Тадеуш был мастером красноречия, причем мог произнести спич на латыни, немецком, французском, итальянском.

И уж, конечно, чтобы заниматься политикой, нужно обладать нешуточной смелостью. Власти в стране менялись. Лопатинский поддерживал Станислава Лещинского, присягал Августу Сасу, затем — Понятовскому… В документах того времени то и дело встречаешь описания хитрых интриг. Вот, например, как упоминает в своем исследовании историк А.Мацук, Николай Лопатинский мог стать маршалком трибунала еще в 1760 году. Но он был приверженцем партии Сапегов, которые в то время достигли огромного влияния, занимая ключевые посты в государстве. Великий гетман Николай Казимир Радзивилл Рыбонька употребил все свое влияние при королевском дворе, чтобы вместо креатуры Сапегов Лопатинского маршалком выбрали ошмянского старосту Андрея Огиньского.

Николай Лопатинский

Параллельно с политическими вихрями брестский воевода Николай Лопатинский создавал свою «усадьбу муз». Поначалу в имении Сарья, что ныне в Верхнедвинском районе. Затем — в Чуриловичах на Витебщине. Решил возвести здесь, в живописных местах на Двине, летнюю резиденцию. Пригласил модного итальянского архитектора Гену. И появился в Чуриловичах небольшой, но симпатичный дворец в стиле барокко.

Вот только название Чуриловичи казалось ученому пану слишком простым. И на картах появляется Леонполь — в честь отца Николая Леона, участника сражения с турками под Веной.

Речь Посполитая доживала последние годы. А Николай Лопатинский в своем «затерянном среди лесов и болот Леонполе» собирает прекрасную библиотеку. Там были древние хроники и жизнеописания, издания Франсуа Рабле и Андрея Максимилиана Фредри… Как уверял историк Антон Гедеман, во дворце было много «каштоўнасцяў, брыльянтаў, золата, камей, сталовага срэбра, гадзiннiкаў, люстэрак, гармат, стылёвай мэблi, склепаў з вiнамi венгерскiмi, размарынам, мёдам i водкамi ў распачатых i некранутых бочках, гардэробаў, мундураў, кунтушоў, паясоў, жупаноў i г.д.». Жемчужиной дворца стала картинная галерея. Там было даже четыре полотна Рубенса, историки уверяют — подлинники.

Упомянем для колорита парк во французском стиле и оранжерею, в которой росли 226 ананасовых, 127 фиговых деревьев, 124 апельсиновых и лимонных дерева, гранаты, лавры и прочее.

Самодеятельный гравер

Так что сын Николая Ян Никодем, следующий владелец Леонполя, вырос во вполне художественной обстановке.

Образование получил в иезуитском коллегиуме в Вильно и Варшаве. Как и отец, начал заниматься политикой. Уже в семнадцать лет стал мстиславским хорунжим, затем — воеводой мстиславским. Нашла сведения, что во время трибунала 1776 года, где маршалком был Николай Лопатинский, его сына избрали вице–маршалком.

Леонполь, имение Лопатинских.

Женат Ян Никодем был дважды — на родных сестрах Огиньских. Вначале — на Александре, затем, овдовев, — на Юзефе. Продолжил дело отца в «усадьбе муз» — пополнял коллекции и библиотеку.

И — рисовал. Точнее, занялся гравюрой.

Собственно говоря, ничего удивительного в этом не было: гравюра вошла в моду в высших кругах, и аристократы охотно проводили время, прокладывая черточку за черточкой изображения.

Да, искусствоведы оценивают работы Яна Никодема довольно сдержанно. Вот, например, он нарисовал себя и вторую жену Юзефу, заключил профили в красивые овальные рамочки… А наверху каждой рамочки — по большому банту. Провал вкуса, говорят знатоки.

Зато они же подчеркивают, в частности, В.Рынкевич, что в рисунках Яна Никодема можно рассмотреть отражение традиций народного белорусского искусства. Сравнивают даже с народным лубком… Кстати, на некоторых эстампах Лопатинский оставил надпись: «для своих крестьян». Наверное, он и сам понимал свой уровень.

А вот весьма любопытная работа: портрет Костюшко. Как вы понимаете, свидетельство убеждений художника–патриота. В то время изображение бравого повстанческого генерала можно было увидеть на брошках и медальонах, браслетах и табакерках… Еще один распространенный модный мотив — масонская символика, которую Ян Никодем оставил на духовных картинах.

Под портретом Костюшко Лопатинский подписал: «В Шарковщине». Именно там, в одном из своих имений, в последние годы он и жил. И называл себя «шарковщинский гравер».

Гравюры на религиозные темы Я.Лопатинский предназначал своим крестьянам

Еще один памятник искусства, оставшийся после него, — мемориальная колонна в честь Конституции 3 мая 1791 года. Установил ее Ян Никодем, когда после первого раздела Речи Посполитой Леонполь оказался как раз на границе двух государств, «чтобы увековечить место, где заканчивается свобода и начинается несвобода».

Еще прославился Ян Никодем тем, что создал в Леонполе мануфактуры, и прекрасное друйское льняное полотно завоевало рынок.

После его смерти от богатств Леонполя осталось мало: брат Яна Никодема перевез собрания искусств в имение в Сарье.

Неоготика на кладбище

И здесь, в Сарье, Лопатинские отметились в белорусской истории. А именно — правнук Николая Лопатинского Игнатий.

Традиционно юноша был одарен, увлекался и искусством, и политикой. Его сестра, кстати, даже брала уроки у Фридерика Шопена.

Игнат Лопатинский влюбился в весьма неподходящую девушку. Мария была дочерью офицера Станислава Шумского, воевавшего на стороне Наполеона Бонапарта. И осталась бесприданницей. Но любовь была взаимной и страстной. Молодые поженились. Первенец умер, но затем родились еще двое детей. Увы — последние роды стали роковыми. Мария умерла. Игнат буквально поселился на могиле любимой… И поступил так же, как в свое время безутешный отец Эдвард Войнилович: решил возвести в память своей потери храм. Причем прямо тут же, на родовом кладбище. Средства позволяли, и вот уже через несколько месяцев готов проект известного архитектора Густава Шахта, а на кладбище начались работы.

Колонна в честь Конституции 3 мая  1791 г., установленная Я.Лопатинским.

Вот только время было сложное. На присоединенных к Российской империи землях возводили церкви. А строительство костела не одобрялось.

Говорят, на пана донесли мужики, согнанные на строительство.

Что ж — высокие эстетические замыслы панов частенько оплачиваются страданиями слуг и соответственно не вызывают у последних восторга.

А храм получался дивный! Псевдоготика, но какая! Словно каменный костер тянет языки в небо. И в 1853 году в Сарью прибыл чиновник по особым поручениям Алферов. Напрасно Игнат Лопатинский доказывал, что состава преступления нет… Что он просто хочет почтить память жены и сына… Через полгода в Сарью отправили для расследования уже генерал–майора по фамилии Какушкин.

Что за крамольная стройка прямо на кладбище?

Какушкин доложил начальству: помещик повредился в рассудке.

Лопатинский доказывать свою разумность не стал, достроил костел, а заодно и школу для сельских детей.

Еще и школу вольнодумцу не простили. Лопатинскому грозила Сибирь. Хорошо, генерал–губернатор Муравьев заменил ссылку на огромный штраф.

Правда, после смерти Лопатинского костел все же переосвятили в церковь.

А при советской власти здесь расположился склад химикатов.

Растерялись по свету, пропали коллекции и библиотеки из многих дворцов и усадеб… Да и самих дворцов и усадеб сколько разрушено… Гравюры Яна Никодема Лопатинского сохранились благодаря другому знаменитому коллекционеру, графу Тышкевичу. Есть дворец в Леонполе — там теперь костел. Есть красивый храм в Сарье. В каждой местности нашей любимой Беларуси, на каждой малой родине можно найти что–то неповторимое, удивительную историю.

rubleuskaja@sb.by

Людмила РУБЛЕВСКАЯ