Янка Купала во время своей учебы в Санкт-Петербурге. 1909 г.

На рукописи пьесы, хранящейся в Государственном литературном музее Янки Купалы, стоит пометка: «4.9.1913, Акопы». Акопы — это хутор, который в то время арендовала мать поэта Бенигна Луцевич.

Но дело в том, что Янка Купала проводил с семьей только каникулы, поскольку учился на Черняевских курсах в Санкт–Петербурге. Так что пьеса хоть и «привязана» к Акопам, можно утверждать, что там она только закончена, и поискать «петербургский след».

Известный литературовед Николай Николаев высказался: «Янка Купала — феномен загадочный и очень странный даже, я бы сказал. Жил в Петербурге два года. Написал и поставил «Павлинку», лучшие свои стихотворения, но у него нет ни единого стихотворения про Петербург, про город, он его не заметил».

Тем не менее «мейнстрим культуры» мимо Купалы не прошел. Процитирую его письмо к Л.Клейнбарту о литературных пристрастиях: «…аддаў данiну часу i захапiўся, што называецца, сiмвалiстамi — Андрэевым, Салагубам i iнш., з польскiх — Пшыбышэўскiм. З замежнай лiтаратуры: Байран, Шэкспiр, Шылер, Сервантэс («Дон Кiхот»), Гаўптман, Гамсун («Пры браме царства») i (аўтар выскачыў з памяцi) — сачыненнi яго «Бранд», «Будаўнiк Сольнес», «Жанчына з мора».

Как видите, с модной тогда неоклассической драматургией Купала был хорошо знаком. На подмостках появились символические герои вроде «Человек», «Некто в сером»… У Купалы — «Незнаёмы».

Но самое интересное — прототипы. Что же это за семья Зябликов, у которых пан отбирает землю?

Сам поэт говорил, что в основе — история его собственного рода. А именно деда Онуфрия Луцевича.

«Раскiданае гняздо».
ФОТО WWW.RUSTHEATRE.BY.

Смотрим на родоводное древо Ивана Доминиковича Луцевича. Вот он, Онуфрий Луцевич, 1814 — 1883 гг. Согласно архивным документам предки Янки Купалы происходили из шляхты. Как пишет внучатая племянница Янки Купалы Жанна Дапкюнас, «было две линии Луцевичей: одна в 1862 г. была утверждена в дворянстве. Другая (ветвь непосредственных предков Купалы) подпала под действие сенатского указа от 23 сентября 1864 года, в результате которого Луцевичи были приписаны к числу минских «граждан», а потом мещан из Минска, независимо от места жительства».

Дед Янки Купалы Онуфрий вступил в борьбу за возвращение шляхетского звания, продолжив дело предков. Как пишет писатель Владимир Липский в статье «Сямейны герб», 6 августа 1802 года род Луцевичей был признан дворянским и занесен в первую часть родословной книги дворян Минской губернии. А далее дело передали в Петербург. В Герольдии сената документы предков Купалы проверялись сорок пять раз. Дело состояло из 1.070 страниц.

За пятнадцать лет тяжбы Онуфрий Луцевич истратил непосильное для семьи количество денег. Ясно, приходилось и в Петербурге не раз бывать, кланяться судейским крючкотворам… Не потому ли Янка Купала недолюбливал город, где потерпели крах мечты Луцевичей? Наверняка, блуждая по туманным улицам, вспоминал рассказы о мытарствах деда.

Онуфрий Луцевич понял, что дело проиграно, когда князья Витгенштейны выгнали Луцевичей с земли. Шляхетство не подтверждено, что церемониться?

Началось странствие по арендованным фольваркам.

В документах о рождении Купалы его родители записаны дворянами. Но жили, как все простолюдины. Пахали землю, пасли скот… Не хватало денег на образование детей. Конечно, память о принадлежности к благородному сословию наверняка в семье осталась. И о том, что имели свой герб — «Навiна» — с серебряным мечом в голубом поле.

Разумеется, советским литературоведением (и самим Купалой) это тщательно скрывалось — как мог автор бессмертного «Я — мужык–беларус, пан сахi i касы» иметь панское происхождение?

Купала даже не пытался провести «Раскiданае гняздо» сквозь цензурные рогатки. Пьеса была издана только в 1919 г.