К одному из своих стихотворений Максим Богданович взял эпиграфом высказывание австрийского писателя Морица–Готлиба Сафира: «Переводы как женщины — если верны, то некрасивы, если красивы, то неверны».
Увы, дорога переводчика идет в тени автора, а если автор — современник, то случаются еще и сложные отношения. Но без тех, кто отдает свой талант для того, чтобы мы могли услышать голоса других поэтов, литература была бы немыслима.

В архивах наших классиков, Янки Купалы и Якуба Коласа, хранится много писем, адресованных их переводчику, Сергею Городецкому.
Городецкий, родившийся 130 лет назад, личность воистину легендарная. Сын писателя–этнографа, поэт, посещавший «башню» Вячеслава Иванова, один из основателей акмеизма, друг Блока, Клюева, Гумилева и Есенина… Серебряный век, богема… Кстати, брат Городецкого, художник, сошедший с ума, был известен своей картиной «Венок на могилу Комиссаржевской», сделанной из комочков ваты.
То поколение поэтов вихри эпохи разбросали жестоко. Кто–то, как Георгий Адамович и Вячеслав Иванов, эмигрировал. Кто–то, как Блок и Есенин, погиб, не вписавшись в «новую реальность» советской России. Кто–то сгинул во времена репрессий, как Мандельштам… Кое–кому удалось уцелеть, найдя свою тихую нишу. Обычно это было написание сценариев, либретто, литературные переводы — неприметная работа, дававшая, однако, заработок. Именно этим занимался Городецкий, кстати, автор «немонархического» либретто оперы «Жизнь за царя», переименованной в «Ивана Сусанина». А переводов требовалось много — в молодом многонациональном государстве создавалась единая советская культура. Не секрет, что подобная работа была для одних единственно возможной, для других — просто выгодной «халтурой». Анне Ахматовой, например, лишенной возможности печататься, иногда перепадали переводы с языков братских народов. Белорусов она тоже переводила — но вряд ли можно сказать, что это был выбор ее души. Сергей Городецкий занимался этим профессионально. Не зря Илья Репин называл его «певцом национальных восторгов». Именно он первым перевел на русский язык поэму Якуба Коласа «Новая зямля».
Об истории этого творческого сотрудничества написал известный литературовед Вячеслав Рагойша. Вышла «Новая земля» на русском языке в 1934 году. Подзаголовок был многозначительным: «Авторизованный перевод». Считается, что работа Городецкому явно не удалась, он не особо трепетно относился к оригиналу. Например, Рагойша замечает, что классическое «Мой родны кут, як ты мне мiлы!.. / Забыць цябе не маю сiлы!» звучит куда более мелодично, чем «Мой край родной! Как ты мне мил! На миг забыть тебя нет сил!». Но это так, цветочки… Хуже, что в тексте поэмы устранялись целые фрагменты, которые, по мнению переводчика, будут непонятны русскому читателю.
Впрочем, отношения Коласа и Городецкого были дружескими. Письма нашего классика начинаются с обращения «Дорогой Сережа!», «Дорогой Сергей Митрофанович!». После войны было решено переиздать поэму в Москве, но обязательно с доработкой. И тут Сергей Городецкий обиделся. Зачем переделывать? Неужели он плохо перевел? Работу Городецкий передоверил другим. «Сяргей Мiтрафанавiч паступiў са мной не па–сяброўску. Няхай за гэта ён наракае на сябе», — пишет Колас после охлаждения дружбы. А к самому Городецкому обращается «Дорогой, хоть и не очень преданный мой друг Сергей!».
В 1948 году Колас пишет к Семынину: «Разам з вашым пiсьмом прыйшло i пiсьмо Сяргея Мiтрафанавiча. Наша старая дружба як быццам узнаўляецца, ён пiша, што добра зрабiлi, перагледзеўшы пераклады «Новай зямлi» i зрабiўшы некаторыя змены ў тэксце паэмы».
Тесная дружба была у поэта Серебряного века и с Янкой Купалой. В письмах Иван Доминикович обращается к нему, как и Колас: «Милый Сережа!», «Дорогой Сергей Митрофанович!». Может попросить во время лечения в Кисловодске в 1933 году: «Теперь вот что, дорогой Сережа: не откажи в любезности и зайди в «Советскую литературу» да узнай там хорошенько, что и как с моим сборником».
Стоит напомнить, что острая надобность в лечении у Купалы возникла после того, как он во время вымышленного процесса по делу Саюза вызвалення Беларуси, во избежание ареста и допросов, пытался покончить с собой. В письмах, конечно, нет и намеков на репрессии и удушающую атмосферу. Купала периодически поручает Городецкому узнать судьбу своих произведений в московских издательствах, просит что–то перевести.
«Посылаю тебе на всякий случай стихотворение, написанное в Кисловодске, «Маруся и Марыся». Тут, если хочешь, маленькая символика: имя Маруся у нас больше распространено в городе и на фабриках, заводах, а Марыся — на селе, в колхозах. Вот я на этом и хотел отыграться». Подписано «Твой Янка», приписка «Сердечный привет твоим домашним».
Бывали и недоразумения. В письме от 15 июля 1935 года к Городецкому Купала пишет: «Я сердечно тебе благодарен за перевод «Белоруссии…» Несравненно лучше, чем у Светлова. Но хуже всего — жена говорит, что лучше оригинала. Это уже никуда не годится. Теперь меня интересует, как оно попало в «Рабочую Москву», когда я дал его только в «Известия»? Чего доброго, обвинят меня в рвачестве».
Впрочем, далее письмо очень милое, в конце белорусский классик зовет Городецкого в гости. «Как только приедешь, жена моя тебя завезет ко мне в лес над Днепром, где, сколько захочешь, проведешь прекрасно время». В другом письме говорит: «Когда надоест тебе у меня, поедем до Коласа».
Любопытно письмо 1938 года: «Милый Сережа! Я очень и очень рад за тебя, что тебе сильно удался перевод моего стиха Джамбулу. За это я хотел бы послать тебе поцелуй авиапочтой, но решил сделать через Коласа. Так вот принимай от него мой поцелуй и блаженствуй!»
И далее просьба зайти в Гослитиздат: «Попроси дамочку в бухгалтерии, что выписывает чеки на деньги, чтобы она эту сумму, если мне какая причитается, перевела телеграфом по адресу: Минск, Октябрьская, 40, Ивану Доминиковичу Купалу. Если в Гослитиздате будут чего–нибудь артачиться, то скажи, что я больной и мне нельзя нервничать.
Прошу я тебя об этих делах, а не Коласа, потому что все равно он ничего не добьется в Гослитиздате».
Умер Сергей Городецкий в 1967 году в Обнинске, пережив белорусских друзей. Похоронен в Москве на Ваганьковском кладбище. Успел еще воспеть первых космонавтов, преподавать в Литературном институте.
Остался он и в истории белорусской литературы.

Людмила РУБЛЕВСКАЯ

Советская Белоруссия №56 (24439). Среда, 26 марта 2014 года.