Оказалось, это наброски вековой давности белорусского архитектора Леона Витан–Дубейковского. Звучное имя и незаслуженное забвение. А между тем 90 лет назад в местечке Дрисвяты появилось здание, которое нынешние архитекторы называют отсчетом новой белорусской архитектуры: костел по проекту Леона Витан–Дубейковского. Традиции белорусского деревянного зодчества в синтезе с модерном.

Нашла интересную легенду: якобы когда копали яму под фундамент костела, построенного на старом замчище, нашли захоронения древних белорусских волотов — их бедренные кости были длиной полтора метра… Не знаю, реальны ли эти волоты, но интеллигентный, небогатырского сложения зодчий Витан–Дубейковский был воистину «волатам духа»…

Не хочу быть писарем

Леон Витан-Дубейковский

От рабочих, которые ремонтировали костел по соседству, Дубейковский узнал, что в Варшаве есть строительная школа, где учатся вечером, а днем работают на стройке. Упросил родителей. Те собрали денег…

Юноша учился и работал с невероятным упорством. Через два года получил право заниматься строительной деятельностью. А в 1894 году у него своя фирма, он выигрывает право постройки костела в Смоленске.

Один за другим следуют заказы — на строительство, реставрацию… Параллельно Дубейковский сдает экзамены на звание инженера–архитектора. Затем отправляется в Париж, где получает диплом архитектора–художника. Он мечтает об особом белорусском архитектурном стиле.

Разорванная помолвка

Личную жизнь устроить некогда. И друзья в Варшаве, где он работал и преподавал в известном архитектурном бюро, посватали ему подходящую девицу. Вскоре Витан–Дубейковский обручился с Анной Ф. Жених завидный. Но делам строительной фирмы мешает война. В 1915 году Дубейковский оказался отрезан от Варшавы линией фронта. Работы хватает и по ту сторону: проект деревянного костела в Янотруде возле Полоцка, работа в Белорусском комитете, мечта о независимой Беларуси…

Только весной 1918 года удалось вернуться в Варшаву. Увы, оказалось, что невеста, полька–патриотка, была возмущена белорусской деятельностью жениха. Помолвку разорвали. Витан–Дубейковский собрал вещички, главным образом книги, и вернулся в Беларусь.

Буйлянка и беспризорники

Письмо Станиславы Буйло

«Дзядзячка даражэнькi! «Як трывога, дык да Бога». Так сама i я. Так цяпер у нас пагана жывецца бяз грошаў, што ўжо кiдаемся iз гэтай бяды, села i Вам пiсаць. Можа, дзядзячка, Вы там дзе выклянчыце трохi грошы. Я, здаецца, ужо гаварыла вам, чаму у нас цяпер такая бяда. Ад ураду не атрымлiваiм грошай саўсiм… На дзяцей я проста глядзець не магу. Вокан няма, дзверы не зачыняюцца. Дзецi лёгка адзеты. Галодныя, гэта штосьцi страшэннае… Я з гэтага ўсяго расхварэлася i ляжу ўжо другi тыдзень, але добра што хоць цяпер нiчога не бачу i ня ведаю».

Из писем мы узнаем, что Витан–Дубейковский постоянно помогал приюту, приезжал лично. Когда стало невозможно его содержать, перевез сирот в Вильно и там пристроил.

Суд чести

А вот любопытный документ — протокол суда чести, который состоялся 16 февраля 1925 года «памiж п. Лявонам Дубейкаўскiм i п. Антонам Луцкевiчам». Среди судей — авторитетнейшие люди из белорусских кругов: Владимир Самойло, ксендз Адам Станкевич, Антон Трепко… Суд «разглядаў справу аб закiдах, учыненых п. Антонам Луцкевiчам п. Лявону Дубейкаўскаму друкам у газэце «Беларускi звон» № 19 з 1922 г. i зборнiку «Заходняя Беларусь» — закiдах, якiя п. Дубейкаўскi прызнае ганьбячымi ягоную чэсць i добрае iмя».

Действительно, Антон Луцкевич, председатель Виленской белорусской рады, ожесточенно нападал на Витан–Дубейковского, заявляя, что тот злоупотреблял своим положением председателя Белорусского варшавского комитета, предатель и ренегат. Леон был близок к самоубийству.

Суд признал оскорбительные высказывания Луцкевича недопустимыми и необоснованными.

Чем же были вызваны такие нападки? Читала версию, что Витан–Дубейковский отказался вступать в масонскую ложу, которой руководил Антон Луцкевич. На это намекает жена Леона Юльяна Витан–Дубейковская: «адна мiжнародная арганiзацыя пасулiла Дубейкаўскаму стацца ейным сябрам. Калi ён адмовiўся, то меў ад яе несправядлiвыя нападкi i вялiкiя прыкрасьцi. З гэтае прычыны ягоная кандыдатура да сэнату была зьнята, а ён, як i ягоная жонка, адышлi ад палiтычнае працы беларускае».

Но есть и еще одно… Как раз в 1922 году, когда Луцкевич обрушился с критикой на Витан–Дубейковского, тот наконец устроил личную жизнь. Его избранницей стала упомянутая Юльяна Менке, немка, дочь виленского владельца мясного производства. А несколько лет назад она была гражданской женой брата Антона Луцкевича, легендарного Ивана Луцкевича, лидера белорусского движения. Иван Луцкевич умер в 1918 году в Закопане от чахотки на руках безутешной Юльяны. Возможно ли, что Антон Луцкевич в глубине души считал ее брак изменой памяти брату?

Сохранилось письмо Антона Луцкевича к Юльяне Витан–Дубейковской от 3.04.1923–го. Луцкевич пришел в дом к Менке и был задет холодным приемом.

«…за ганебныя паступкi зяця ня можа адказваць ваш бацька, пан Кароль Мэнке, я ня лiчыў магчымым абiдзець апошняга i прыняў яго запросiны, зробленыя пры вас, — значыць, аб iх вы ведалi i ведалi, што мая вiзыта адносiлася да вашага бацькi, а не да вас. У вашым пiсьме я бачу адно толькi жаданне абiдзець мяне бяз нiякага поваду з майго боку. На гэтай аснове пазволю сабе адгэтуль такжа лiчыць сябе звольненым i ад усялякага знаёмства з вамi».

Заметили, как Луцкевич делает вид, что всех его наездов на мужа Юльяны как бы не было? Возможно, рассчитывал помириться.

Кстати, отец Юльяны был спонсором многих белорусских проектов.

Кветка Витан

Рисунок Витан-Дубейковского

Муж настоял, чтобы Юльяна оставила учительскую работу, которая грозила болезнью горла. Он ремонтирует дом на виленской улице Подгорной, доставшийся в приданое жене. «У нашай хаце на Падгорнай бывае шмат беларусаў, усiх мы ветлiва прыймаем i шмат каму дапамагаем».

Но у Витан–Дубейковского обнаружили рак кишечника. Когда осенью 1939 г. в Вильнюс вошли советские войска, зодчий уже не мог встать. Юльяну Менке арестовали как немку и жену белорусского деятеля. «I Л.Д. можа спадзявацца арышту, прыходзiць якiсь бальшавiк з Менску на выведаньне, i толькi дзеля таго, што бачаць сьмяротна хворага, яго пакiдаюць умiраць дома».

Заключение Юльяны длилось недолго. «Добрыя людзi пашкадавалi яго, заступiлiся за мяне i 8–га верасьня, позна ўначы мяне выпусьцiлi з турмы дахаты. Я мела ключ ад нашай кватэры, i калi я цiха ўвайшла, то мой бедны муж, якi нiколi ня плакаў, прывiтаў мяне тымi самымi сьлязамi радасьцi, як 20 гадоў таму памiраючы Iван у Закапаным».

В 1940–м Дубейковского в тяжелом состоянии забирают в больницу. А там как раз новые порядки: приказано убрать все кресты. Муж говорит Юльяне: «Кветачка, вязi мяне дахаты, бо хачу ўмерцi пры крыжу».

Леон умер 6 ноября 1940 года. Его похоронили на кладбище Роса в Вильно. Отпевал тот самый ксендз Адам Станкевич, который в 1922–м венчал их с Юльяной.

cultura@sb.by

В материале использованы документы из фондов Белорусского государственного архива-музея литературы и искусства.

Полная перепечатка текста и фотографий запрещена. Частичное цитирование разрешено при наличии гиперссылки.

Людмила РУБЛЕВСКАЯ