Все когда–нибудь бывает в первый раз. Не только любовь, зубная пломба и высшее образование, но и… очки. Правда, их появление в моей сумочке меня совсем не радует. Я прекрасно обхожусь и без них, но все же настало время приобрести для чтения особо мелкого шрифта…
Чем утешает себя «книжный человек»? Правильно, примерами из литературы. Да разве мало героических персонажей–очкариков, разве очки и их разнообразные предки не превращались в книгах в удивительные артефакты? В конце концов, разве сам «магический кристалл», поэтическое воображение, не есть родственник очков?
Четырехглазые портреты
Давайте из любопытства перелистаем энциклопедический словарь «Мыслiцелi i асветнiкi Беларусi». Вот в очках в тонкой металлической оправе Александр Аскерко, либерал, участник восстания 1863 года. В таких же, но с темной оправой — еще один повстанец, Зигмунд Врублевский. Археолог Ксенофонт Гаворский, исследовавший в середине позапрошлого века полоцкие курганы, носил очки с овальными стеклышками, так же, как и композитор Станислав Монюшко. У биолога–натуралиста Александра Ковалевского, последователя Дарвина, — «вторые глаза» более круглой формы, а дужки прикреплены странным образом, словно очки перевернуты. Практически такие же украшают облик Янки Лучины, поэта из Минска. Хирург Иосиф Коржаневский из Слуцка носил очки в светлой блестящей металлической оправе с очень маленькими стеклышками, а археолог Алексей Сапунов — пенсне.
Со зрением у многих ученых плохо. Сапунов, например, под старость совсем ослеп. Зато уже в XVII веке у нас была Саломея Русецкая, авантюристка и выдающийся офтальмолог, лечившая от глазных болезней и российскую императрицу, и жен турецкого султана.
А что представляют собой очки в литературе?
От линзы до пенсне
Писатели, погружавшиеся в эпоху Нерона, не упускали заметить, как жестокий император смотрел на гладиаторские бои сквозь изумруд. Правда, недавно ученые получили доступ к нероновской линзе, хранящейся в Ватикане, и обнаружили, что на самом деле это хризолит.
Кстати, это созвучно истории о волшебнике Изумрудного города, по чьему приказу все горожане должны носить зеленые очки, к тому же снабженные на затылке замочком, чтобы нельзя было снять. Для чего такой садизм? Чтобы никто не заметил, что изумруды, украшавшие столицу, давно заменены на стекляшки.
В романе Умберто Эко «Имя Розы» средневековый монах тоже пользуется для чтения линзой. Улучшать зрение отшлифованными стеклами — наука древняя, первым изображением очков считается фреска 1552 года, нарисованная в церкви итальянского города Тревизо монахом Томмазо да Модена.
Фигурируют очки и в первой комедии Уршули Радзивилл «Дасцiпнае каханне», поставленной в 1746 году в Альбе, загородной резиденции Радзивиллов возле Несвижа. Их носит египетский богатый пастух Люцидор, озабоченный тем, чтобы уследить за благочестием своих дочек. Но очки бедолаге не помогают, все кончается двумя внезапными свадьбами.
Вспомним и лорнеты — линзы на длинной ручке (Евгений Онегин с компанией с удовольствием лорнировали из театральной ложи балерин), монокли (линза, вставляемая в глазную впадину, с цепочкой), пенсне — те же очки, но без дужек…
Лорнет мы встречаем в пьесе «Тутэйшыя» Янки Купалы. Именно через такое приспособление разглядывает Микиту Зносака ученая дама, которая пришла изучать любопытный этнографический тип: «Дама (углядаючыся пiльна цераз акуляры з ручкай на Мiкiту). Што гэта ў вас, мусье, за такi орыгiнальны ўбор? Напамiнае сабой форму а–ля кум пажарны».
Пенсне — это аксессуар Кисы Воробьянинова: «Очков он не носил. Однажды, решив, что носить пенсне негигиенично, Ипполит Матвеевич направился к оптику и купил очки без оправы, с позолоченными оглоблями. Очки с первого раза ему понравились, но жена (это было незадолго до ее смерти) нашла, что в очках он — вылитый Милюков, и он отдал очки дворнику».
Пенсне пользуется Эркюль Пуаро, гениальный сыщик, порождение фантазии Агаты Кристи. В пенсне, к тому же треснутом, расхаживает Коровьев из свиты Воланда на страницах романа «Мастер и Маргарита». У Осоргина есть рассказ «Пенсне», а у Конан Дойла — «Пенсне в золотой оправе». Шерлок Холмс по этой улике находит преступника.
Разумеется, самый знаменитый «литературный очкарик» сегодня — это Гарри Поттер. Но мы можем вспомнить еще и Пьера Безухова и Каренина, не менее значительных персонажей мировой литературы.
Кстати, очень красивые очки есть в повести «Дзiкае паляванне караля Стаха» Владимира Короткевича. Их владелец — главный злодей сюжета, колоритный шляхтич Дубатовк: «Ён выцягнуў вялiкiя срэбныя акуляры, хустку, якую расклаў на каленях, пасля ключ i толькi пасля гэтага клапцiк паперы. Акуляры ён, аднак, не надзеў i пачаў чытаць».
Не правда ли, интересная художественная деталь — подчеркивается, что на самом деле герой не такой «дремучий», каким хочет показаться, и его лицемерие: очки достает, но и без них читает.
Шляпа, галстук и очки
Конечно, они — атрибут ученого, как у Знайки из детской сказки, Паганеля из «Детей капитана Гранта» или Александра Привалова, начинающего мага из «Понедельник начинается в субботу» Стругацких: «У вас вот высшее образование, и очки, и бороду вот отрастили, а понять такой простой теоремы не можете». Очки носит герой романа американской писательницы Харпер Ли «Убить пересмешника» адвокат Аттикус Финч, которому довелось защищать в суде ложно обвиненного негра и противостоять расизму целого города. Даже астронавт из «Соляриса» держит очки на столе в своей каюте на инопланетной станции. Герой «99 франков» Бегбедера, циничный рекламщик, тоже очкарик.
Злодей прячет взгляд
Бывает, что очки делаются символом обмана. Помните, человек–невидимка носил «очки–консервы», чтобы скрыть, что за ними вообще не видно глаз. Обманно поблескивает треснутое пенсне Коровьева, в черных очках — псевдослепой кот Базилио. Поэт 1930–х Рыгор Казак огорчен тем, что любимая надела солнечные очки:
Начапiла на нос акуляры,

i схавалiся вочы твае.

I як быццам у масцы — чужая,

Толькi можна па вуснах пазнаць.
Вот Ольга из романа Ивана Шамякина «Гандлярка i паэт» выкупает из фашистского плена красноармейца: «У немца загарэлiся вочы. Схапiўшы золата, кiнуўся да фрэнча, што вiсеў на спiнцы крэсла, дастаў з кiшэнi акуляры, доўга i ўжо моўчкi, без смеху i слоў, разглядаў чырвонцы».
Чтобы круче было
Иногда очки — это мода. Как у мосье Трике, персонажа из «Евгения Онегина», приехавшего на бал к Лариным: «остряк, недавно из Тамбова, в очках и в рыжем парике». Наша современница Сумирэ из «Мой любимый Sputnik» Харуки Мураками «всерьез мучилась над тем, как бы ей стать похожей на героев Керуака, быть такой же wild, cool — дикой, крутой — и чтобы всего этого было «через край». Ходила, засунув руки в карманы, волосы нарочно всклокочены и торчат в разные стороны. Носила очки в черной пластиковой оправе, как у Диззи Гиллеспи, хотя зрение имела вполне приличное, отсутствующим взглядом смотрела в небо». Маленький герой стихотворения Агнии Барто «Очки» так завидует старшему брату, которому их выписали, что притворяется близоруким.
Мудрые или слабые
Очки — символ зрелой мудрости, как у директора школы волшебства Альбуса Дамблдора и у тети Тома Сойера. Впрочем, иногда герои не смиряются со свидетельством своего возраста, как актриса Джулия из романа Моэма «Театр»: очки ей были нужны, но она их принципиально не носила на людях. Другой герой рассказа позапрошлого века тоже стеснялся носить окуляры. В результате принял за юную девицу старушку, которой сделал предложение.
Очки — символ хрупкости, уязвимости героя. «У Iры балела вока, i цяпер яна носiць акуляры, як старая бабка. I ўсё бегае, шмыгае ды смяецца. А сама малая ды худзенькая. Дык Юркаў тата выдумаў, што яна — мыш на пенсii» — это из рассказа Янки Брыля «Туга». Очки носит Хрюша из «Повелителя мух» Голдинга, подпоручик Ромашов из «Поединка» Куприна, герой романа Кнута Гамсуна «Голод»… У столяра Джузеппе, вырезавшего из полена Буратино, очки обмотаны веревочкой. Такие же, наверное, у старика из притчи Якуба Коласа «Кажух старога Анiсiма» — герой без конца чинит кожух, не понимая, что давно пора сшить новый.
Артефакт со стеклышком
Очки могут быть сами по себе волшебным предметом, как в сказке Андерсена. У белорусского писателя Геннадия Авласенко девушка находит в электричке волшебные очки, которые показывают сущность человека и его тайные желания. А в рассказе Валерия Гапеева они становятся орудием наказания — злобная учительница бьет ими по голове несмышленого ученика. Белорусский драматург Леденев написал пьесу «Очки» о продаже с аукциона упомянутого предмета, принадлежащего Джону Леннону.
Наконец, самый интересный пример употребления слова «очки» я нашла в воспоминаниях белорусского издателя Власова. Вильно начала прошлого века. На работу в «Нашу Ниву» попал парень, которого прозвали Бородатый, «з выгляду падобны да клерыка, каторы адразу сеў пiсаць сотнi адрасоў. Пiша дзень, другi, трэцi… Прыклеiўся да работы… Прыйшоў з сытым тварам, але, папрацаваўшы пару месяцаў, пабялеў, i нэрвы, як скрыпка, зрабiлiся. Затое мысль, стыль зрабiўся лёгкi». Бородатого осудили на 10 лет ссылки в Сибирь за принадлежность к партии социал–революционеров, и Власов пишет: «Потым мы яму паслалi ў вокладцы кнiгi «акуляры», г.з. фальшывы пашпарт, i ён у Сiбiры ажанiўся ды абсеў».
В общем, мы не супермены, чтобы, надев простые очки, совершенно изменяться. И текст, с помощью каких бы приспособлений его ни читал, остается тем же.

Советская Белоруссия №81 (24218). Пятница, 3 мая 2013 года.

Людмила РУБЛЕВСКАЯ