Я обнаружила, что классические музыкальные произведения, которые слушают или исполняют герои классики же, но литературной, составят замечательную коллекцию. Давайте вспомним…

Классика в квадрате
У Чехова в «Черном монахе»: «Однажды после вечернего чая он сидел на балконе и читал. В гостиной в это время Таня — сопрано, одна из барышень — контральто и молодой человек на скрипке разучивали известную серенаду Брага».
Эстет Оскар Уайльд предлагает свой «музыкальный номер»: «В мастерской они застали Дориана Грея. Он сидел за роялем, спиной к ним, и перелистывал шумановский альбом «Лесные картинки».
— Что за прелесть! Я хочу их разучить, — сказал он, не оборачиваясь. — Дайте их мне на время, Бэзил».
У одного из Толстых, Льва Николаевича, в «концертную программку» можно взять «Крейцерову сонату», автор которой, кстати, не скрипач и композитор Родольф Крейцер, а посвятивший ему упомянутое произведение Бетховен. У другого Толстого, Алексея, возьмем музыку Александра Скрябина из трилогии «Хождение по мукам»: «Даша вздохнула, открыла крышку рояля и, сидя боком, одною рукою начала разбирать Скрябина».
Пруст в романе «По направлению к Свану» добавляет нам «Лунный свет» Дебюсси, Мураками — Шопена, Франсуаза Саган — Брамса… Имеется в виду ария из оперы Беллини «Норма».
Герои «Игры в бисер» Гессе получают изысканные памятные подарки: «Иозефу досталась нотная тетрадь с двумя хоральными прелюдиями Баха».
Неофит в мировой культуре герой Джека Лондона Мартин Иден «обнаружил плебейское пристрастие к Вагнеру — когда Руфь познакомила его с увертюрой к «Тангейзеру», музыка эта захватила его как ничто другое».
Меломан и герой Ивана Гончарова Обломов: «В это время подошел Штольц.
— Илья! Вот я сказал Ольге Сергеевне, что ты страстно любишь музыку, просил спеть что–нибудь… Casta diva».
Прекрасное безумие
Музыка сводит с ума, музыка говорит за людей… Как в «Гранатовом браслете» Куприна, где соната Бетховена звучит признанием в безнадежной любви, или в гофмановских повествованиях об одержимом своим искусством капельмейстере Иоганнесе Крейслере. У Гофмана вообще очень много сюжетов завязано на музыке, чуть не на каждой странице — Бетховен, Гайдн, Глюк… В новелле Густаво Адольфо Беккера музыкант пытается записать покаянный гимн, исполняемый призраками монахов в проклятой, провалившейся под землю церкви… И сходит с ума от мрачного совершенства музыки.
Вот у Змитрока Бядули пан Вольский, изгнанный с бала уездный поэт, слушает музыку балета «Усход сонца»: «Музыка драпала сэрца, нервавала, i ён не ведаў, што з сабою зрабiць. Каб заглушыць боль, ён паднёс палец да агню свечкi i сцяў зубы. Нястрыманага болю доўга не мог цярпець. Прылажыў палец да губ, хукаў на яго i смяяўся:
— Вось да якога вар’яцця дайшоў! Ой!
А музыка вабiла, чаравала, кiдала яго думкi, нiбы вецер пыл дарожны, у розныя бакi. Здавалася, што нiчога харашэйшага за гэту музыку на свеце няма».
Скорее всего, автор имел в виду «Восход солнца» — часть балета Равеля «Дафнис и Хлоя», пускай и созданного позже описываемых в повести событий. Песня о белом коне определяет судьбу героя эпопеи Короткевича «Каласы пад сярпом тваiм». Даже у Пелевина в «Чапаеве и пустоте» встречается классическая музыка: «Я повернулся к роялю и стал тихо наигрывать из Моцарта, свою любимую фугу фа минор, всегда заставлявшую меня жалеть, что у меня нет тех четырех рук, которые грезились великому сумасброду». Безжалостный садист из «Заводного апельсина» Берджесса ставит диск с «Бранденбургским концертом» для альта и виолончели Баха — как завершающий бравурный штрих преступления.
Профессиональная страсть
Нередко музыка в произведении — не просто аксессуар, но смысл жизни героев, как у того же гофмановского Крейслера или певицы Консуэло из романа Жорж Санд, прообразом которой послужила возлюбленная Ивана Тургенева Полина Виардо.
Десятитомный роман–река Ромена Роллана «Жан Кристоф» — о судьбе немецкого музыканта. Профессию героини нобелевской лауреатки Эльфриды Елинек можно понять из заглавия романа — «Пианистка». У русского писателя Владимира Орлова есть роман «Альтист Данилов», герой которого полудемон–получеловек и гениальный музыкант: «В одиннадцать Данилов появился на улице Качалова в студии звукозаписи, там он с чужим оркестром исполнил для третьей программы радио симфонию Хиндемита. И музыка была интересная, и платили на радио сносно».
Герой рассказа Владимира Короткевича «Калядная рапсодыя», инженер по профессии, посвятил жизнь собиранию народной музыки, а также сочинительству: «Песнi спявалi, песнi ягоныя хвалiлi нават «мэтры» ад музыкi — не без ценю паблажлiвасцi, — i адзiн ён ведаў, колькi такiх вось песень, напетых iм недзе ў кампанii, за келiхам вiна, рабiлася потым у тых жа «мэтраў» скразной тэмай сiмфонii, арыяй, часткай грымучай араторыi на адцягненую, чужую тэму, тым, за што аўтараў пасля хвалiлi: «глядзiце вы, сапраўды народна i як жа арыгiнальна!». Но, наверное, выше всего прославлена музыка в рассказе «Скрыпка дрыгвы i верасовых пустэчаў»: ее герой, бродячий музыкант Алесь Бан–Жвирба, играл на своей скрипке так, что «абыякавых не было. I нават ваўкi — ад пеннага мора да Прыпяцi, ад Буга да вытокаў Дняпра — плакалi i лiзалi яго сляды. Cкнара аддаваў апошняе, ворагi клялiся ў вечнай дружбе, здраднiк каяўся i рыдаў i гiнуў за родны край». Гусляр в поэме Янки Купалы «Курган» тоже ставит свою песню выше панской воли, равно же и Соловей, герой повести Бядули. Ну а Сымон–музыка из знакового произведения Якуба Коласа и вовсе воплощает своим музыкальным даром весь народный потенциал.
Шимми и «Священный Байкал»
Впрочем, литературная музыка бывает не только пафосная да романтичная. Вспомнить хоть Ворону из басни Крылова…
В ироническом стихотворении белорусского поэта XIX века Феликса Топчевского показан господский бал глазами простого мужика:
Была яшчэ i скрыпiшча

У абхват будзе якраз,

У ёй бас, дык вот басiшча!

Як аборына у нас.

Музыканты як прыўдараць

Усе разам казака,

Дык у вочах цёмна станiць,

Аж забудзiш языка!
В «Мастере и Маргарите» Булгакова на балу сатаны самые известные музыканты, вроде Штрауса, исполняют торжественные полонезы и вальсы… А вот в ресторане «У Грибоедова», где собираются продажные писаки, звучит «пошлый» джаз: «И ровно в полночь в первом из них что–то грохнуло, зазвенело, посыпалось, запрыгало. И тотчас тоненький мужской голос отчаянно закричал под музыку: «Аллилуйя!!» Это ударил знаменитый Грибоедовский джаз». Демонический Коровьев заставляет совслужащих Городского зрелищного филиала, принужденных записаться в хор, без конца петь «Славное море, священный Байкал».
Активист Самсон Самасуй из романа Андрея Мрыя, «сябра РВК, старшыня дзiцячай камiсii, старшыня т–ва «Прэч несвядомасць», т–ва «Няхай гадуюцца дзеткi», праўлення т–ва прыхiльнiкаў «здахаты на буржуазею» и т.д для «ажыўлення культпрацы на вёсцы» возит с собою «песняра Гарачага», который на собраниях читает свою поэму «За тваiм гарбатым носам нiчога не бачу», а вечерами учит девчат петь романсы. Особенно нравился такой:
Труну зялезную пастаўлю,

Абаллю яе слязамi,

Абсаджу яе квятамi.
Журден, герой Мольеровского «Мещанина во дворянстве», предпочитает заунывным ариям песенку про Жанетту–овечку… Остап Бендер тоже любит модные мелодии:
«Технический директор и главный руководитель концессии стоял вполоборота, приподняв левую ногу. Ему чистили замшевый верх ботинок канареечным кремом. Ипполит Матвеевич подбежал к нему. Директор беззаботно мурлыкал «Шимми»:
— Раньше это делали верблюды, Раньше так плясали ба–та–ку–ды, А теперь уже танцует шимми це–лый мир…»
В романе Джерома К.Джерома «Трое в лодке, не считая собаки» Гаррис из исполнения песенки судьи из пьесы «Суд присяжных» делает целое представление: помните, «Все в сад»? Герой рассказа Бернарда Шоу из лучших побуждений разучивает серенаду Шуберта, чтобы угодить возлюбленной. Но та сочла ужасное исполнение тонкой издевкой. А вот в антиутопии Юрия Станкевича «Любiць ноч — права пацукоў» захватившие город чужаки включают попсу, чье бессмысленное звучание автор передает так:
«буруламдамтамдулубам!

турузамрамшамтубудам!»
Музыка в будущем
Авторы фантастики тоже не чужды меломании. Причем астронавты и люди будущего в их романах чаще всего предпочитают слушать классику.
«– Сегодня концерт, — сказала Анна, тряхнув головой.
— В программе Руис–старший?
— Нет, на этот раз нечто очень древнее: Бетховен. Девятая. Знаешь?» — рассуждают герои «Магелланова облака» Лема, живущие в XXXII веке. Много музыки в «Марсианских хрониках» Брэдбери. У Ивана Ефремова астронавт Шатров в далеком космосе играет на фисгармонии брамсовское интермеццо. Мне же очень запал рассказ о будущем, в котором уничтожили серьезную музыку. Но один из «музыкоделов» вдруг исполняет что–то настоящее. Люди, отвыкшие от переживаний, потрясены, музыканта отправляют на каторгу… Но после этого истинная музыка начинает возвращаться — потому что исчезнуть она не может никогда.

«Музыкальные» литературные произведения:

А.Гофман «Кавалер Глюк»

Я.Колас «Сымон–музыка»

А.Пушкин «Моцарт и Сальери»

Л.Толстой «Крейцерова соната»

В.Короткевич «Скрыпка дрыгвы i верасовых пустэчаў»

Я.Купала «Гусляр»

Ф.Саган «Любите ли вы Брамса?»

В.Короленко «Слепой музыкант»

З.Бядуля «Соловей»

Х.Мураками «Джазовые портреты»

П.Зюскинд «Контрабас»

Р.Роллан «Жан–Кристоф»

В.Орлов «Альтист Данилов»

Э.Елинек «Пианистка»

А.Барикко «Легенда о пианисте»

Советская Белоруссия №89 (24472). Четверг, 15 мая 2014 года.

Людмила РУБЛЕВСКАЯ