Весной этого года в издательстве «Янушкевич» вышел роман «Пантофля Мнемазіны». Как утверждается в аннотации, в новом романе известной белорусской писательницы и поэтессы Людмилы Рублевской рассказывается в том числе о репрессиях 1930-х, «деле врачей», карательной медицине и истории любви в сталинских застенках. Почему стоит обратить внимание на эту книгу, разбираемся с литературоведом, доктором филологических наук Анной Кислицыной.

Свежая книга Людмилы Рублевской напомнила, что в белорусской прозе последнего десятилетия сформировался канон детективно-приключенческой литературы. Это вдвойне интересно, потому что такой литературы на белорусском языке действительно очень мало. И вот у этих произведений — которых по пальцам! — много общего.

Например, пересечение прошлого и настоящего, представленных в книгах отдельными главами, где, как правило фигурируют в качестве действующих лиц предки-потомки героев. Богатый историко-этнографический материал, с широким спектром национальной мифологии. И зачины. Это такие обособленные микро-рассказики в начале глав, которые служат метафорическим ключом к пониманию текста.

Книга Людмилы Рублевской «Пантофля Мнемазіны» прямо-таки эталонный образец этого жанра в белорусской литературе. В ней есть все перечисленное выше. Это само собой. А еще эта книга позволяет сформулировать главную особенностью национальной детективно-приключенческой литературы — остросоциальный подтекст. Более того, иногда возникает впечатление, что именно ради этого подтекста, ради выявления и обсуждения актуального настоящего, книги и были написаны.

В своем новом романе Рублевская неоднократно вспоминает твин-пиксовское «Совы не то, чем они кажутся». И это, надо признать, в полной мере относится к избранному писательницей жанру, который только маскируется под развлекательную литературу. Недаром же в конце романа появляется комментарий проходного персонажа с неслучайным ником Garetski: «Хіба вы не разумееце, што дэтэктыўны сюжэт — толькі фанцік, а тэкст зусім пра іншае. Пра гістарычную памяць». Мы понимаем, вот только жаль, что не сразу.

В «Пантофлі Мнемазіны» сюжетных линий даже не две, а три. В одном сюжете автор рассказывает историю молодой женщины Ирины Корвус, она же — Веринея Нарушевич. (Кстати, герои этой книги часто предстают под разными именами и прозвищами, тут бы читателю не запутаться.) Героиня неожиданно для себя видит любимого мужа, который пропал семь лет назад, и возобновляет его поиски, которые, само собой, приводят к совершенно неожиданным открытиям (не будем спойлерить — к каким).

На второй линии работает чудо-доктор Люциан Корвус по прозвищу Конкистадор, создатель эликсира бессмертия, и его ученики.

А третья линия, совсем коротенькая, — это собственно рассказ о том, как создавался роман. Такая отдельная глава в конце книги, чтобы читатель понимал писательскую кухню. Это что-то вроде «когда б вы знали, из какого сора», но только жесткое и травматичное для психики рядового читателя. И тут надо быть честными и предупредить: весь роман тяготеет к мрачной готически-панковской эстетике, хоть начало его ничего такого и не предвещает.

Роман разворачивается крайне медленно. Читатель, настроенный аннотацией на детектив, безусловно, сто раз проклянет болтливость главной героини, которая прямо как специально уводит его от собственно экшена — действия, ради которого во многом и читаешь книги, заявленные как детектив. По началу Ирина Корвус сыплет житейскими наблюдениями, цитатами и метафорами столь обильно, что невольно раздражаешься. Хотя, надо признать, эти внутренние монологи достаточно забавны. Особенно хороши в них практически неисчерпаемые сравнения всего со всем. В первую очередь они касаются самой героини, которая препарирует и анализирует каждое свое телодвижение, делая это, к счастью, со спасительной самоиронией:

«Я незаўважная, як шашаль у бярвенні».

«Я выцягвала з заплечніка шаргатлівую сінюю накідку, быццам пакамечанае неба з водгуллем навальніцы».

«Але нават як след абурыцца не магу, бо плаваю ў рэальнасці, як муха ў кісялі».

В начале романа главная героиня кажется недалекой, несмотря на всю свою эрудицию, которую она вываливает на читателя, как лавина вываливает снег на головы не предупрежденных гидрометом путешественников. Продвижение вперед затрудняется, так как с таким грузом информации двигаться тяжело.

В книге не просто пересекаются два времени, а соединяются два культурных багажа. С одной стороны, героиня-рассказчица упоминает Костюшко, Луцкевича, Лесика, Косаковского, Конфуция, Франциска Ассизского… И еще тьму-тьмущую достойных имён. С другой стороны, как создательница сайта фанфиков демонстрирует прекрасные знания современной культуры, где героями выступают персонажи масс-культа вроде Франкенштейна и героев Джоан Роулинг и Дэна Брауна. И хотя последний напрямую вроде как и не вспоминается, его манера наполнять текст нужной, ненужной и попросту придуманной информацией находит своё отражение в «Пантофле Мнемазіны» в полной мере.

Вот чего точно нет в книгах Брауна, так это осуждения тоталитаризма. Знакомый по текстам Брауна образ Костолома у Рублевской трансформируется в образ представителя системы, который, по замечанию одной из героинь «Мнемазины», есть «в каждом МГБ» (Министерстве госбезопасности. — Прим. TUT.BY), и он готов сломать тебя без жалости, как жука.

Новая книга Рублевской — это прежде всего размышление о том, что есть историческая справедливость. О том, возможна ли она в принципе, эта справедливость, для проигравших. «Багіня памяці Мнемазіна носіць пантофлі са свінцовыми абцасамі. Ступае мякка, на дыбках, а націсне пяткай — і струшчыць усё».

Неслучайно практически в каждой главе упоминаются кладбища. Реальные, как минское Военное, на котором, по признанию автора, и был задуман роман. Заброшенные. Провинциальные. Древние, на которых хоронили прокаженных… Удивительно, но даже в любовные сцены белорусская писательница умудрилась вставить покойников!

Вот как рассказывает Люциан Корвус о первом поцелуе с любимой: «Што ў нас з ёй было? Пацалунак у варанку, у кампаніі двух трупаў. Тады я даваў слова, што, калі выжыву, знайду яе. А аднойчы на вочнай стаўцы, я злавіў Жэньку, калі яна падала. Я і сам асабліва падняцца не мог. Канвеерны допыт, стаялі на расцяжцы… Пакуль следчыя нешта доўга пераціралі між сабой — наш трэці саўдзельнік вельмі ўдала адцягнуў увагу на сябе, узяў ды пачаў паміраць, мы так і ляжалі з ёй, абняўшыся, на халоднай падлозе, у плямах крыві, блявоціны і мачы…»

Любовь в книге Рублевской, как те совы, — тоже не то, чем она кажется поначалу. Например, пропавший муж главной героини оказывается не героем, а стукачом. В книге это слово рифмуется с «крумкачом», птицей на гербе Корвусов. Вообще, тема предательства в книге — одна из главных. Поначалу она идёт такой тонкой, незаметной ниточкой… А заканчивается таким суровым, неоднократно повторённым: «В любой белорусской тусовке всегда появятся палач, предатель и жертва». И, честно говоря, эта фраза не выглядит шуткой со стороны автора.

Книга Рублевской непростая. Она не для тех, кто ищет легкого чтива. Она грузит и принуждает думать. Кого-то она явно разочарует, причем именно серьёзностью подхода к несерьёзному жанру. Кто-то будет недоволен тем, что не на все поставленные вопросы у автора есть ответы. Кому-то отдельные места покажутся поверхностными (автор не обязан разбираться во всех темах одинаково хорошо). Очевидно только одно. Книга (при том условии, что читатель дойдёт до конца) не оставит равнодушным.

Заказать книгу «Пантофля Мнемазіны», а также ознакомиться с ее фрагментом можно на сайте издательства «Янушкевич».