Княгиня Огинская могла свернуть в трубку серебряное блюдо

Как бы вы себя почувствовали, если бы ваша соседка за столом, не прерывая светской беседы, взяла серебряное блюдо и между делом аккуратно скатала в рулон? Наверное, неуютно. Возможно, даже больше никогда не попросились бы в этот дом.

Но если на дворе конец XVIII века, вы живете в Гродно и мечтаете о высшем обществе — вам никак не обойти салон княгини Александры Огиньской, урожденной Чарторыйской. Весь цвет Речи Посполитой — там! Так что придется смириться с тем, что хозяйка, влиятельная политическая интриганка, может невзначай согнуть в ладони монету, съесть 60 куриных яиц в один присест ну и, если придется, птицу в полете подстрелить.

Итак, знакомьтесь: грозная  Александра Юзефа из Чарторыйских.

Дворец Огиньских в Слониме

Наследница интриг

Александра была из тех, о ком говорят: родился с золотой ложкой во рту. Отец — канцлер великий литовский Михал Чарторыйский, мать — австрийская графиня Элеонора Моника Вальдштейн. Перед такими, как писал мемуарист, «праснаком да ног». Девочка от рождения оказалась в сердце политических событий. Ее родная тетя Констанция вышла замуж за Станислава Понятовского. В семье родился мальчик, которого также назвали Станислав. Ему суждено было стать королем Речи Посполитой. Но на это должна была поработать вся родня — политическая партия под названием Фамилия, которую организовал Михал Чарторыйский. Политик волевой и безжалостный. Например, Мартин Матушевич упоминает в мемуарах, как перед началом брестского сеймика он уговаривал местных чиновников, чтобы те сторонников Радзивиллов «калi не пазабiвалi, то, прынамсi, пакалечылi i з сеймiка прагналi».

1
После смерти отца Чарторыйский выкупил у Понятовских имение Волчин и устроил там великосветскую резиденцию. Дворец из лиственницы на 36 комнат, два кирпичных флигеля на 52 комнаты, в роскошном парке бродят благородные олени. А еще — профессиональный театр. Михал Чарторыйский обладал феноменальной памятью, знал наизусть «Илиаду», устраивал литературные вечера.

Третья жена Антония

У Александры — две старшие сестры и младший брат. Сестры пристроены удачно, причем так сложилось, что обе были женами Яна Ежи Флеминга, по очереди, конечно. После смерти Антонины Флеминг женился на Констанции — связи–то семейные терять не хочется. Александра вышла замуж в восемнадцать. Брак был, конечно, сделкой. Жених, воевода подляшский Михал Антоний Сапега, старше невесты на 37 лет. И ему позарез нужна поддержка Фамилии в тяжбе с Михалом Казимиром Радзивиллом. До этого Михал Антоний был женат уже дважды. С первой супругой, Катариной Луизой Сапегой, состоял в родстве и даже побывал под арестом за поддержку претендента на трон Станислава Лещинского. Спас Михала Антония от опалы великий гетман литовский князь Вишневецкий. Спустя десяток лет Михал женится на его вдове, Текле Розе из Радзивиллов, предварительно разведясь с Катариной. Текла умерла спустя два года после свадьбы, но оставила мужу огромные богатства. Женившись на Александре Чарторыйской, Михал Антоний стал частью могущественной Фамилии. И спустя год получил должность подканцлера литовского, которую до него занимал тесть.

Вот только не нужно представлять его как Синюю Бороду. Михал Антоний писал стихи, переводил Вольтера, сочинял пьесы. Так что и при нем Слонимский дворец был вполне себе приютом муз. Только, воображая шик той эпохи, учитывайте разницу в менталитетах. Пример — родственник Антония, брестский воевода Сапега, запрещал слугам после банкетов мыть серебряные тарелки, дабы не утратили в весе. Протереть слегка рукавом, да и ладно.

Гетман–кларнет

Михал Антоний умер в 1761 году, и вдова стала одной из самых богатых и влиятельных невест. С портрета на нас смотрит темноглазая крупная красавица, властная, умная. В Варшавском сейме для таких дам была устроена специальная ложа, из которой они могли наблюдать за политическими вихрями… И управлять ими за кулисами.

Руины дворца Огиньских в Слониме

За сердце амазонки вступили в соперничество два магната: Юзеф Сангушко и Михал Казимир Огиньский. Последний завоевал внимание Александры игрой на кларнете. «Калi пачаў iграць, падканцлерына ўсё больш ласкава пачала на яго глядзець, а назаўтра ўжо Агiнскi, пiсар польны лiтоўскi, пачаў быць у роўным афекце з князем Сангушкам, старостам крамянецкiм».

Вдова Сапеги приняла предложение красавца с кларнетом… Только вот не зря русский посол Репнин называл князя Огиньского «мокрой курицей». У Михала Казимира, рано осиротевшего, было шесть старших сестер плюс любящие тетки. У всех характер — как у Александры из Чарторыйских. А единственный наследник — мальчик нежный, тонко чувствующий… Прекрасно рисовал, музицировал, и, конечно, ему внушали, что именно он достоин трона. Поэтому приударял за женой наследника российского престола, а впоследствии императрицей. Даже свидания ему с ней устраивали. Вот только Екатерина предпочла более мужественного Станислава Понятовского. Ему и помогла стать королем. Так что с последнего визита в Санкт–Петербург Огиньский возвратился
разочарованный. Вызвал его на родину опекун, канцлер Михал Чарторыйский, у которого как раз овдовела дочь — повод укрепить Фамилию новым браком.

В костеле в Волчине состоялись сразу две свадьбы. Александры и Михала Казимира Огиньского и племянницы Александры Изабеллы Флеминг с Адамом Чарторыйским.

Так что Слоним, в котором Огиньский устроил усадьбу муз и тем прославился, достался ему от жены, а той — от первого мужа.

Александра, ненавидевшая кузена–короля, активно толкала Михала Казимира в политику с прикидкой, чтобы занял трон. Огиньский стал гетманом, присоединился к Барской конфедерации, выступившей против Понятовского. Бездарно проиграл сражение Суворову — после одержанной накануне победы расслабился, и когда ночью на лагерь напали, пребывал в компании с любовницей д’Асе. То ли сочинял оперу, то ли играл на арфе… Гетман–кларнет, как его прозвали, удирал через окно. В эмиграции связался с известной авантюристкой княжной Таракановой, был поклонником Калиостро… Да кто только не разводил легковерного и самовлюбленного князя!

Муза или валькирия

Александра разочаровалась в красавце муже. Тот, вернувшись из эмиграции, жил в Слониме, обустраивал театр. Отгрохал таким, что на сцену могла заезжать конница, а сцена превращалась в бассейн, где имитировали морской бой. Жены побаивался.

В имениях гетманши, славившейся гостеприимством, тоже не скучно. В гостевых домиках всегда кто–то живет. Столы ломятся от блюд круглосуточно. Сама хозяйка «Аднойчы на абед з’ела 60 крутых яек i двух каплуноў, запiўшы ўсё трыма бутэлькамi вiна! Часам не магла заснуць, не наеўшыся крупнiкам з рэпай i з паўталеркi «перогаў». Племянник Адам Чарторыйский вспоминает: «Не мешает сказать несколько слов о дворе жены гетмана, Огиньской, о ее образе жизни. Она была очень набожной, но между тем ее единственной заботой было занимать и развлекать своих гостей. При ней было много прелестных молодых девушек, принадлежавших к дворянским семьям. К концу ее туалета гости допускались в ее комнату, где встречались со всеми этими девицами, по очереди приносившими каждая какую–нибудь принадлежность туалета: цветок или ленту, вуаль или чепец, которые могли понадобиться в этот день. Затем все спускались в залы, где, не переставая, развлекались. Огиньская очень любила играть в карты, поэтому самые известные игроки собрались в Седльце. Нельзя сказать, чтобы это было похвально, но это служило нам развлечением на некоторую часть дня… Летом гуляли в обширном саду, который назывался Александрией; Огиньская устроила его на английский лад; осенью отправлялись на охоту; хозяйка сама принимала в ней участие и стреляла в дичь, пролетавшую мимо нее».

И еще один разрыв шаблона: нравы отнюдь не были чинными. Остались описания балов (редутов) в Гродно: дамы танцевали почти босыми, в подобиях античных сандалий, пальцы ног — в перстнях. Бывало, с обнаженной грудью. Новую моду — на полупрозрачные платья с разрезами и длинными шлейфами завезла любовница короля Станислава Понятовского маркиза де Люлли.

Гетманша не только пирует, охотится и играет в карты. Она по–прежнему активно вмешивается в политику. В ее салоне в Гродно часто бывает русский посол Северс. Во время восстания Костюшко княгиня поддержала инсургентов большим взносом. Детей у Александры не было. Воспитывала племянниц. Умерла в 1798 году на руках мужа. И можно только гадать, какую роль в истории она сыграла бы, родись мужчиной.

rubleuskaja@sb.by

Советская Белоруссия № 241 (25123). Четверг, 15 декабря 2016

Людмила РУБЛЕВСКАЯ