Сценаристов первых белорусских фильмов “Лесная быль” и “Искатели счастья” ждала трагическая судьба

Картина первая. «Лесная быль»

26 декабря 1926 года в закрытой минской хоральной синагоге (где теперь расположился Русский театр имени Горького) открылся кинотеатр «Культура». Показывали фильм «Лесная быль», снятый режиссером Юрием Таричем по повести Михася Чарота «Свинопас».

Юрий Тарич, Міхась Чарот

Вообще–то по логике событий открываться эра белорусского художественного кино должна была фильмом… «Проститутка». Именно эту ленту режиссера Осипа Фрелиха первой запустили в производство. Тема ее, конечно, острая… Но, согласитесь, отсчитывать начало национального кинематографа приятнее от фильма с другим названием. Все решил случай. Режиссер Юрий Тарич, получивший аванс за «Лесную быль», вдруг, не сдав сценария, укатил в Москву, где ему предложили снять костюмный фильм «Крылья холопа». К счастью, закончив работу, Тарич все же вернулся на Белгоскино, находившееся в Ленинграде, и отснял «Лесную быль».

Выбор сценария неслучаен. Во–первых, повесть «Свинопас» была очень популярна у молодежи. Во–вторых, автор Михась Чарот, в действительности Куделька, был литератором известным, членом ЦИК БССР. Имел влиятельных родственников: один двоюродный брат, Иосиф Куделька, — начальник управления по охране авторских прав при СП БССР, другой, Иван Куделька, — нарком финансов БССР. К тому же побывал артистом знаменитой труппы Голубка, учился в театральной студии в Москве, его пьесы на ура шли в театрах.

Кадры из фильма «Лесная быль».

Фильм «Лесная быль» любопытен тем, что на экране мы видим Минск вековой давности, на улицах которого идет битва с белополяками. Мелькает в кадре имение Гуттен–Чапских в Прилуках: оно «изображало» усадьбу злобного пана Драбского, главного противника храброго красного разведчика Гришки и его возлюбленной, панской прислуги Гэльки.

Первые слова субтитров — «Лес шумит». Фактически — первые слова белорусского кинематографа. Вполне национально и революционно. Любопытно, что знаковое стихотворение Михася Чарота начинается похоже: «Я шумлiвы чарот».

Трогательно видеть многочисленные ошибки в титрах. Те, кто их делал, явно не особо владели русским языком: «жаолобно», «пански пастух», «рискали патрули», «панской Польшы».

Фишка ленты была в том, что в финале в освобожденном Минске в губернском военно–революционном комитете заседают его руководители Александр Червяков, Иосиф Адамович и Вильгельм Кнорин, причем роли исполняют сами же исторические персонажи. Идеологическое качество в кубе! Вот только заснятые руководители губкома вдруг стали «врагами народа». К оным же причислили и Михася Чарота. И в августе 1937 года в секретном письме начальнику главного управления кинопромышленности СССР Б.Шумяцкому руководитель Белгоскино перечисляет «крамольные» фильмы: «…п. 6. «Лесная быль» (сценарий врага народа — Чарота). Ввиду показа в картине врагов народа (Червякова, Кнорина, Адамовича) картина запрещена. Поскольку фильм представляет собой интерес с точки зрения показа борьбы партизан и Красной Армии с белополяками, нами принимаются меры к его исправлению».

Из ленты вырезали эпизоды. А вот люди так легко не отделывались. Михась Чарот, один из организаторов объединения «Маладняк», был обречен. Его арестовали 24 января 1937 года. Та же участь постигла и его двоюродных братьев Иосифа и Ивана, а также их жен и детей. Расстреляли поэта в «кровавую ночь» белорусской литературы, с 29 на 30 октября 1937 года. Фильм, столь густо «засеянный» врагами, лег на полки.

Фильм второй. «Искатели счастья»

Необычна уже тема — студии Белгоскино было доверено снять картину о том, как евреи съезжаются в Биробиджан, в созданный Еврейский автономный округ, и находят там, естественно, свое трудовое счастье.

Писать сценарий досталось человеку тоже необычному — Рыгору Кобецу. На первый взгляд в его биографии все просто: работал кочегаром на минских дрожжевом заводе и пивзаводе, в газете «Рабочий», с 1931–го на киностудии «Советская Беларусь» в Ленинграде… Но в доверительных беседах уже перестроечного времени Григорий Яковлевич называл себя «Белорусский Овод, правая рука Махно». До сих пор точно неизвестна его настоящая фамилия.

Рыгор Кобец
Соломон Михоэлс
Фото kino-teatr.ru

Родился он в Украине, в Елисаветграде. Григорий Яковлевич Кобец — это имя директора реального училища, где будущий драматург учился. Тогда же его звали вроде бы Михайло Драч, по другим сведениям — Сандыга. Воинственный гимназист в четырнадцать лет отправился на австрийский фронт Первой мировой войны. Вернулся после ранения. Была попытка доучиться в гимназии, закончившаяся неудачным суицидом. Революция, гражданская война… Первый раз Кобец попал в тюрьму в 1918–м за стихотворение «Лавочка», изобличавшее гетмана Скоропадского. Поэта отбили товарищи. Григорий побывал и в анархистской группировке «Набат», и у Махно, и в коннице Буденного. А когда анархистов стали уничтожать, подался в Беларусь — думал уйти оттуда за кордон. Но был арестован, в тюрьме заболел… Медсестра, которая ухаживала за харизматичным авантюристом, стала его женой.

Оставшись в Беларуси, бывший анархист влился в литературное движение. Окончил в Минске рабочий техникум (для недавнего гимназиста немудрено). Пьеса Рыгора Кобеца «Гута», фильмы по его сценарию «Ураган», «Дважды рожденный», «Днепр в огне» стали блокбастерами. Во время репрессий появилась опасность, что разоблачат «грехи анархической молодости» и тогда — расстрел. Решил опередить события: «Все время мысль подспудная точила о делах бурной молодости. Не выдержал, написал письмо в ЦК КПБ, рассказал о своих грехах. Руководство было в шоке, но простило. Тем более что давно была объявлена амнистия. Но простили до поры до времени…»

Итак, Кобец с соавтором Иоганном Зельцером отправился в Биробиджан изучать фактуру. В 1934 году на худсовет был представлен первый вариант сценария — о группе геологов, ищущих в тайге золото. В окончательном варианте геологи превратились в еврейскую семью, которая едет работать на Дальний Восток, в колхоз «Ройте–Фелд». Поначалу значилось, что старая Двойра, ее дочери Бася и Роза, сын Лева и муж Баси Пиня возвращаются из Палестины, куда еще до революции выбирались из своего местечка, но работы не нашли. В фильме это заменено на обтекаемое «из–за границы».

Итак, все в еврейском колхозе трудятся дружно, корчуют тайгу, сеют–пашут. Кроме зятя Двойры Пини. Тот мечтает найти золото, убежать за границу и открыть фабрику подтяжек. В финале паршивую овцу Пиню изымают из стада, Роза выходит замуж за положительного русского парня Корнея, жена Пини Бася увлечена председателем колхоза Натаном… Конечно, фильм — откровенная агитка. Вот, мол, как в Советском Союзе хорошо решили еврейский вопрос. Но все же сценарий Кобеца и Зельцера изобилует запоминающимися репликами. Режиссура Корш–Саблина талантлива. Музыка Исаака Дунаевского, с отзвуками еврейского фольклора, просто великолепна. И роли исполнили легендарные артисты, вспомнить только Марию Блюменталь–Тамарину — Двойру и Вениамина Зускина — Пиню. Консультировал фильм Соломон Михоэлс. Поэтому, кроме открытого пафоса, в картине прятались и еврейский юмор, и шолом–алейхемовская грусть… Кинодраматург Анатолий Козак вспоминает, как в Одессе 1930–х смотрели фильм «Искатели счастья»: «Одесские евреи были просто потрясены, ошеломлены и, надо признать, польщены сверх меры: на белом экране появился Пиня Копман, «король подтяжек», добродушная старушка тетя Двойра, потешный местечковый увалень Шлема… Боже мой, да это же были люди, которых мы встречали каждый день, наши соседи и даже родственники, те же шустрые деловые евреи, те же добрые еврейские старухи, которые умели готовить и печь всякие вкусности, местечковые еврейские недотепы…»

Фильм с триумфом прошел по экранам, был разобран на цитаты, песни из него на идиш и на русском пела вся страна… Но, как замечает музыковед Наум Шафер, «через три года, когда СССР заключил пакт с гитлеровской Германией, фильм исчез со всех экранов. И снова выплыл лишь в хрущевскую эпоху… При Брежневе вторично исчез…»

Репрессии затронули и творческую интеллигенцию Беларуси, и биробиджанских евреев… Исполнителя роли Пини расстреляли в 1952–м. Изувеченный труп Соломона Михоэлса, консультанта «Искателей счастья», был найден в 1948 году на заснеженной минской улице. Рыгора Кобеца первый раз арестовали в 1938–м в Биробиджане. Через год оправдали, а в 1941–м арестовали вновь. Его прощальная записка гласила: «Дети мои! Внуки мои! Не осуждайте! Не проклинайте! Дед ваш и прадед провел бурную и очень опасную жизнь. Часто был под расстрелом, но никогда не изменял рабочему классу. Желаю вам ленинского счастья. Г.Кобец».

Расстрел был заменен на лагеря, и Кобец прошел ад Джидинских лагерей НКВД. Вернулся в Беларусь, был реабилитирован в 1960–м… Его дочь Елена Кобец–Филимонова вспоминала: «Очень помог Григорию Яковлевичу Петрусь Бровка. Отца восстановили в Союзе писателей, дали персональную пенсию республиканского значения, выделили квартиру. Казалось, все плохое позади. Но нашлись недоброжелатели даже в высших эшелонах власти, которые не могли простить вольнодумство моего отца, его резкие высказывания против Сталина. Один из них заявил мне: «Столько белорусских писателей безвинно расстреляно, а ваш отец, виноватый, а живет». Вот до чего дошло! Кобеца причислили к уголовникам, лишили персональной пенсии, не печатали, замалчивали его имя. Отец хотел покончить с собой, да мать вовремя заметила».

Рыгор Кобец прожил долгую жизнь, умер в 1990 году.

Оба фильма — «Лесная быль» и «Искатели счастья» — можно сегодня найти в интернете. Но, конечно, уже не в первозданном виде. Кто ж теперь точно скажет, какие именно манипуляции в продолжение десятилетий производила цензура с белорусским запретным кино?..

rubleuskaja@sb.by

Советская Белоруссия № 26 (24908). Четверг, 11 февраля 2016

Людмила РУБЛЕВСКАЯ