Очень страшные книги. Чего боялись литературные герои?

Чего боялись литературные герои?

У каждого из нас есть фобии. Кто–то их тщательно скрывает, и что твой спутник боится высоты, может выясниться только на верхней точке фуникулера. Кто–то ровно наоборот всех сразу ставит в известность, что боится звонить по телефону или собак.


Списки фобий можно читать, как Гомера. Хрематофобия — боязнь денег, экофобия — боязнь собственного дома, сциопофобия — боязнь теней, кионофобия — снега, нефофобия — облаков. Для всякого страха ученый человек найдет красивое слово на латыни. А уж исследовать их причины… Почему Есенин боялся Черного человека? Что за ворон прилетал к Эдгару По? Хороший автор не забудет своего героя испугать. В романе Булгакова «Мастер и Маргарита» Фрида боится платка, потому что задушила им своего ребенка. Иван Бездомный, бросивший писать стихи, опасается полнолуния. Варенуха, проученный нечистой силой, боится грубить и отказывать просителям… Даже бесстрашный сноб Атос должен бояться лилий — из–за клейма в виде нежного цветка он когда–то повесил, не приводя в сознание, собственную шестнадцатилетнюю жену.

Итак, чего страшились литературные герои?
Чытаць далей

Самые громкие дела об отравителях в белорусской истории

Баллада отравителей

Отравление королевы Боны. Ян Матейко, 1859

Еще Гомер упоминал, как Одиссей отправлялся за отравой для бронзовых стрел в cтрану Эфиру. Яд — оружие тонкое и подлое и в борьбе за власть прочно прописавшееся. Отравлены были Александр Македонский и Сократ. Французский поэт XIV века Эсташ Дешан из свиты Людовика Орлеанского написал поэму «Баллада отравителей». Не было аристократической семьи, чтобы не имелось верных средств определения ядов: рог единорога, безоар, специальный слуга… В Великом Княжестве Литовском должность такая была — чашник, он отвечал за подаваемые напитки и их отведывал.

Чытаць далей

Прекрасные дамы в судьбе филарета Томаша Зана

Герой и его музы

Задумчивый человек в распахнутом сюртуке глядит c портрета светлыми глазами вдаль, рука с тонкими аристократическими пальцами покоится на раскрытом томике… Это первая картина Валентия Ваньковича, которая вернулась в Беларусь, и первый известный живописный портрет Томаша Зана. Поэта–романтика, ученого–натуралиста, основателя первых у нас революционных организаций.

 


Томаш Зан
Чытаць далей

Мемуаристы из рода Обуховичей: хроники смутного времени и диариуш в оправдание

Тайны семейных диариушей

1669 год. Апрель. Невеселая кавалькада выезжает за границы Речи Посполитой. За каретой с королевскими гербами следуют молодые всадники. Среди них можно узнать шляхтичей древних родов Иеронима Сангушко, Матея Марковского, Иеронима Петриковского, Стефана Шумовского, Франтишка Денхофа, Теодора Обуховича. Вопреки обычному они не переговариваются, никто не напевает…

Чытаць далей

Горбун из Верхнего города. Юзеф Радзивилл. Статья.

Горбун из Верхнего города

Юзеф Радзивилл.

Интересно, о чем шептались минчане 1773 года, когда впервые видели своего нового воеводу? Выглядел он, мягко говоря, странно. И его семейная история напоминала страшную сказку.

Впрочем, богатство и знатность всегда были наилучшими декораторами и визажистами. И на портрете Юзеф Николай Радзивилл не пугает: седые усы, лысый, острый нос, разве что художник все же сделал лицо каким–то асимметричным.

Вот на известной гравюре, изображающей его отца Мартина Радзивилла, патология очевидна. Щуплый, уродливый, выпуклые глаза на разных уровнях…В замке белорусского Дракулы
Чытаць далей

Мельница и вода. В жерновах репрессивной машины жертвы и обличители менялись местами

Артыкул, напісаны па матэрыялах з архіву Віталя Скалабана.

“Перебираю документы… Глаз цепляется за строки из автобиографии Усса, где он рассказывает о своих злоключениях. Уехал от травли из Минска в Ленинград, там заведовал отделом русского искусства XIX века в Государственном Русском музее. Но, как утверждает Усс, его подставили троцкисты: был арестован за «дискредитацию мероприятий Советской власти по вопросу об отмене карточек». В ответ на кассационную жалобу дело стали дорасследовать.

«Новые свидетели из работников музея обо мне ничего не могли сказать худого, но среди свидетелей нашлась одна белорусская девушка, некто Зинаида Бандарина, и та сказала, что как будто я, будучи в Белоруссии, был связан с нацдемами и критиковал руководство белорусских писателей, говорил о председателе Союза белорусских писателей, о тов. Климковиче, что он не говорит, а поет, как псаломщик. Это было очень глупо и смешно, тем не менее это послужило серьезным обвинением меня и на основании этих материалов мне снова дали 5 лет исправительно–трудовых лагерей».

https://www.sb.by/articles/melnitsa-i-voda.html

Чытаць далей