«Курсiстка Зялёнка з кожным днём нiкне. Пецярбургскi клiмат, шчыры валакiта, дабiвае слабагрудых. Зялёнка кашляе, гарыць уся, на твары выпечаны румянец. Часам гэтак мiмаходам зазiрне да люстэрка: «А мамачкi мае, да каго я падобна?» — здзiвiцца, ды далей за работу. На свае лекцыi бегае, у школе з дзецьмi гадзiны з чатыры працуе, а вечарамi i сама яшчэ вучыцца, чытае».

В школе у нас складывается монументальный и не очень выразительный образ поэтессы Тетки — пламенной революционерки: «Мы не з гiпсу, мы — з камення, мы — з жалеза, мы — са сталi». Но если бы кто–то начал знакомство с рассказа «Зялёнка», получил бы совершенно иное представление.

Вот самое первое:

Кондрат Лейко имел к Белорусскому комитету три просьбы.

Первая — сообщить ему, что делается на Беларуси: «цi стане яна самастойнаю рэспублiкаю, цi мо — не дай Божэ — будзе падзеляна мiж суседнiмi дужайшымi панствамi i згубiць назаўсёды сваю культуру, сатрэ сваё аблiчча».

Во–вторых, Лейко хотел узнать о газетах на белорусском языке.

Смешно мне слышать рассуждения, что вот этого не могло в прошлом быть, ибо в то время существовали такие вот законы и обычаи. История — не учебник математики. Не могло быть — а бывало.

Оказалось, это наброски вековой давности белорусского архитектора Леона Витан–Дубейковского. Звучное имя и незаслуженное забвение. А между тем 90 лет назад в местечке Дрисвяты появилось здание, которое нынешние архитекторы называют отсчетом новой белорусской архитектуры: костел по проекту Леона Витан–Дубейковского. Традиции белорусского деревянного зодчества в синтезе с модерном.

Нашла интересную легенду: якобы когда копали яму под фундамент костела, построенного на старом замчище, нашли захоронения древних белорусских волотов — их бедренные кости были длиной полтора метра… Не знаю, реальны ли эти волоты, но интеллигентный, небогатырского сложения зодчий Витан–Дубейковский был воистину «волатам духа»…

Цi я ў тэатры, 

Ў рэстаране п’яным,

Дзе радасць распiваюць 

Пад джаз–банд,

Усюды зрок вачэй блакiтных вяне,

I ўсюды бачу я жалобны бант.

https://www.sb.by/articles/ssylka-za-dzheka.html

Его парадный портрет — украшение коллекции нашего Национального художественного музея. Рыцарь во весь рост, в тяжелых доспехах, умный, острый взгляд, хищный нос, седая борода… И имя звучное, как сталь меча: Юрий Радзивилл Геркулес. Всегда хочется заглянуть за кулисы парадности, правда?

Странное сватовство

1511 год. Двор магната Станислава Кишки. К одной из его дочерей, Барбаре, приехали сваты. Интересы жениха представляет его брат, Ян Радзивилл по прозвищу Бородатый. А жених не абы кто — Юрий Радзивилл, прозванный Геркулесом за воинское мастерство. Молод, но одну за другой битвы выигрывает! Вот и в этом году как воевода киевский успел поучаствовать в славной битве, где было разбито 25–тысячное войско крымского хана Менгли–Гирея. В историю вошел возглавляемый Геркулесом на пару с Юрием Алельковичем ночной налет на татарский лагерь. Сам воин собой хорош, высокий, плечистый, сильный…

«И было в лето от Р. X. 1920–е из Тифлиса явление. Молодой человек, весь поломанный и развинченный, со старушечьим морщинистым лицом, приехал и отрекомендовался: дебошир в поэзии. Привез маленькую книжечку, похожую на прейскурант вин. В книжечке — его стихи.
Ландыш. Рифма: гадыш.
С ума сойду я, вот что!»Это я читаю «Записки на манжетах» Михаила Булгакова. Произведение странное, автобиографическое, но с некоей фантасмагорией — эпоха была такая… А вот — фото реальной записки Булгакова на манжете от 19 сентября 1922 года. Засаленная ткань, три петлицы, неровные строчки карандашом…