Язеп Пуща
Цi я ў тэатры,
Ў рэстаране п’яным,
Дзе радасць распiваюць
Пад джаз–банд,
Усюды зрок вачэй блакiтных вяне,
I ўсюды бачу я жалобны бант.
Цi я ў тэатры,
Ў рэстаране п’яным,
Дзе радасць распiваюць
Пад джаз–банд,
Усюды зрок вачэй блакiтных вяне,
I ўсюды бачу я жалобны бант.
Его парадный портрет — украшение коллекции нашего Национального художественного музея. Рыцарь во весь рост, в тяжелых доспехах, умный, острый взгляд, хищный нос, седая борода… И имя звучное, как сталь меча: Юрий Радзивилл Геркулес. Всегда хочется заглянуть за кулисы парадности, правда?
Странное сватовство
1511 год. Двор магната Станислава Кишки. К одной из его дочерей, Барбаре, приехали сваты. Интересы жениха представляет его брат, Ян Радзивилл по прозвищу Бородатый. А жених не абы кто — Юрий Радзивилл, прозванный Геркулесом за воинское мастерство. Молод, но одну за другой битвы выигрывает! Вот и в этом году как воевода киевский успел поучаствовать в славной битве, где было разбито 25–тысячное войско крымского хана Менгли–Гирея. В историю вошел возглавляемый Геркулесом на пару с Юрием Алельковичем ночной налет на татарский лагерь. Сам воин собой хорош, высокий, плечистый, сильный…
Война, политические интриги… А люди все равно обсуждают чьи–то любовные похождения. Так что в конце XVII века, залившего кровавым потопом Европу, в шляхетских усадьбах, на сеймиках и балах говорили и о похождениях воеводы берестейского Владислава Юзафата Сапеги.
Мало есть столь поэтических произведений в прозе, как «Чазенiя». Именно эта повесть, опубликованная в журнале «Молодая гвардия», принесла Владимиру Короткевичу всесоюзную славу.
На выставке, посвященной страшному юбилею — 80 лет со дня расстрела нескольких десятков белорусских литераторов, я увидела удивительный экспонат. Открытка, выпущенная в 1917 году, когда было объявлено об освобождении политзаключенных. На карточке с надписью «Товарищ, вы свободны» — радостный узник и его освободитель–революционер. И в верхнем левом углу кто–то от руки написал: «Вы?! Я?!»
Открытка эта обнаружилась в фонде Михася Чарота Белорусского государственного архива–музея литературы и искусства. Горькая ирония в том, что ее владелец сам стал политзаключенным и был расстрелян в ночь с 29 на 30 октября 1937 г.
Не раз убеждалась: смахни с классика бронзу и позолоту — и можно блокбастер по мотивам биографии снимать… Янка Мавр, он же — Иван Михайлович Федоров, личность настолько колоритная, что подойдет и для сериала. Да вспомнить хотя бы историю, когда он, старый, ослепший, на отдыхе в Крыму кинулся в море на голос и спас тонущую девочку. А чудесные книги о приключениях в экзотических странах, написанные человеком, который ни разу в тех краях не побывал! А занятия эсперанто и спиритизмом!
Жизнь человека — источник неисчерпаемый. В Белорусском государственном архиве–музее литературы и искусства открылась выставка к 135–летию Янки Мавра.
Давайте же рассмотрим старые фотографии и документы и узнаем еще кое–что новое о создателе «Палескiх рабiнзонаў».
И вдруг натыкаюсь на утверждение, что на самом деле у нее есть авторы. Музыку написал композитор Владимир Теравский, а слова — поэт Михась Чарот.
Что ж, случай не нов, когда авторское произведение уходит в народ. Но насколько здесь это правда? Давайте разбираться.
Княжеский дворец Турн-и-Таксис.
1775 год. Германия. Дворец Турн–и–Таксисов. Карл Анзельм, князь Турн–и–Таксис, принимает важных гостей. Приехал Кароль Радзивилл по прозвищу Пане Коханку, один из богатейших магнатов не только своей страны, но и Европы. Хотя положение Радзивилла сомнительное: он в изгнании, пришлось уезжать после неудачных военных действий против нового короля Речи Посполитой Станислава Понятовского и поддерживавших его российских войск. Имения Пане Коханку секвестированы. Князь строит прожекты по своему триумфальному возвращению, он по–прежнему влиятелен и богат благодаря поддержке преданной шляхты. Для него при всех европейских княжеских дворах пышные приемы и балы.
«Усё тут змянiлася… Новае пакаленне чужое мне, блiзкiя сэрцу альбо спяць у магiлах, альбо закiнуты за мора. Дадай да гэтага маю нямогласць — i будзеш мець поўны мой партрэт, прытым я ўжо без вусоў, зусiм iншы i аблiччам…»
1863 год. Письмо отправляется за океан ректору Чилийского университета Игнатию Домейко.