Помните знаменитый фильм «Бриллиантовая рука» с его перлами, ставшими частью фольклора: «Руссо туристо, облико морале, ферштейн?», «Цигель, цигель, ай–лю–лю», «Не знаю, как у них, на Западе, а у нас управдом — друг человека»? Не только гениальные артисты и афоризмы сделали фильм классикой. Он удивительно точно передал аромат эпохи, когда «железный занавес» немножко приподнялся и в образовавшуюся щелку хлынули надежды, впечатления и счастливчики вроде Семена Семеныча Горбункова. Идеологически проверенные делегации отправлялись в пасть мирового империализма — во всевозможные круизы и на экскурсии. Как–то о бессменном ведущем «Клуба кинопутешествий» Юрии Сенкевиче сказали, что он путешествовал за всю страну. Подобная «разнарядка» выпала и на долю писателей вроде Константина Федина и Даниила Гранина. Съездил — написал о «городе контрастов», и у многомиллионной аудитории впечатление, что и они приобщились к экзотике, а экзотика та куда хуже советского бытия.
Каждая такая вылазка во вражеский лагерь была сложнейшим мероприятием, обраставшим горами документов, докладов, доносов, партийных собраний. Вначале — тщательный отбор идеологически выдержанных товарищей, инструктаж, беседы… Потом — «разборы полетов», во время которых ломались карьеры и судьбы… Отслеживалась каждая деталь. В 1970 году экономист из Пинска М.Савицкая на экскурсии в действующем православном монастыре в Румынии купила и поставила у иконы свечку. По возвращении в трудовой коллектив она получила партийный выговор «за недостойный поступок, позорящий звание коммуниста». Случалось, спустя много лет всплывала правда о роли того либо иного участника поездки… Ну а самая, разумеется, большая головная боль была для ответственных товарищей — руководителей группы.

Вот именно такую роль довелось исполнять классику белорусской литературы, автору бессмертной трилогии «Палеская хронiка» Ивану Мележу.

Особый талант классика

Из письма И.Мележа к профессору Ф.Кулешову на о. Сахалин от 1 июля 1956 г.

«Дорогой Федор Иванович!

В этот день, когда вы будете читать это послание […], автор сих строк будет примерно так же далек от него, как и Вы […]. Дело в том, дорогой Федор Иванович, что я имею в кармане билет на теплоход «Победа», отправляющийся вторым рейсом из Ленинграда в Одессу — вокруг Европы… Можете, если Вы умеете, — завидовать. Все–таки, хотя бы и два дня, я буду топтать камни Парижа и слушать шум каштанов на Елисейских полях и буду зреть пепел Помпей и руины Рима и Афин […]. Кстати, моя карьера кочевника настолько подвинулась, что меня дважды уже назначают старшим, главным в группе. Талант открыли!»

Итак, 4 июля 1956 года — «оттепель» только–только начиналась — советский теплоход «Победа» отплыл из Ленинграда в круиз вокруг Европы. На борту «Победы» находилась делегация из 25 белорусских туристов. Маршрут шикарный: «С 4 по 30 июля туристы посетили Стокгольм, прошли Кильским каналом через территорию Западной Германии, побывали в городах Голландии Роттердаме, Амстердаме, Гааге, высадившись затем в Гавре, туристы посетили Париж, где в течение двух дней знакомились с достопримечательностями французской столицы. Из Франции теплоход доставил туристов через Атлантический океан, Гибралтарский пролив в Италию, в которой советским туристам была предоставлена возможность ознакомиться с Неаполем, Римом, Помпеями, курортным районом Сорренто, островом Капри. Туристы посетили также порт Пирей и Афины в Греции и сверх утвержденной программы город Стамбул в Турции […]. Последняя остановка теплохода была в болгарском порту Сталин, откуда туристы направились в Одессу».

Таким перечислением начал свое сообщение, переданное в августе 1956 г. секретарю ЦК КП Белоруссии Т.Я.Киселеву, старший группы белорусских туристов Иван Мележ. Но ограничиваться описанием маршрута облеченный ответственностью товарищ не мог. Приходилось излагать и «поскользнулся, упал, очнулся — гипс». То есть вопиющие факты.

Перстни, жвачки, кабаки

«Во время посещения Амстердама, в котором туристка сделала покупки, она вдруг в автобусе, в присутствии голландца–шофера, а также гида, закатила безобразнейшую истерику по поводу того, что ей якобы подменили покупку. Ее пытались урезонить, но она ничего не хотела слушать. Она показала себя мещанкой, лишенной всякого чувства такта и элементарной гордости».

Поведение «мещанки» было строго осуждено на собрании группы. Но вскоре другой туристкой «была в присутствии иностранца–гида высказана жалоба на то, что нам, советским туристам, правительством, дескать, мало дается долларов».

Этот поступок также был коллективно осужден. Обе провинившиеся были не из БССР, их к группе, возглавляемой Мележем, присоединили. И сразу после осуждающих собраний обе пожелали из этой группы уйти.

Но были и «родные» преступники. «Так, на обеде в Афинах один из наших туристов выпил излишне и его во время движения автобуса «вырвало».

Впрочем, Мележ замечает, что этот турист во всем остальном «вел себя хорошо».

Еще инцидент. Советским туристам запрещалось расхаживать по враждебному миру поодиночке, вступать в незапланированные контакты. А тут…

«В Неаполе наш турист Кочергин случайно встретился с группой подвыпивших английских военных матросов, которые его окружили и завязали бестолковый пьяный разговор. Попав в это окружение, турист растерялся, не зная, что делать. Вместо того чтобы постараться спокойно уйти от пьяных, он ввязался в беседу, ходил с ними, изображая чуть ли не друга».

Мележ подбирает слова крайне осторожно. Не написать — нельзя, ибо факт общеизвестен, но можно интерпретировать: «растерялся».

Зато в сообщении «помощника старшего группы белорусских туристов вокруг Европы на теплоходе «Победа» т. Золотовой (а это уже прямой «куратор» из КГБ) те же события излагаются более профессионально. О товарище, которому стало плохо после обеда в Афинах, заявлено так:

«Во время пребывания за границей он держался довольно развязно (разгуливая по улицам, жевал американские резинки, держался обособленно от группы, а в Голландии надел даже на палец перстень).

В Париже N. интересовался не столько экскурсиями, сколько американскими кинофильмами. В Италии наотрез отказался ехать со всеми на остров Капри, заявив, что идет смотреть американский фильм (остров Капри считался священным местом для советского туриста — там в свое время жили Ленин и Горький. — Авт.). С собой повсюду он водил и свою жену.

Исключительно неприятный случай произошел с ним в Греции. Во время обеда, на котором присутствовал и наш посол т. Сергеев, N. попросил вина и так напился, что в автобусе ему стало плохо. Он открыл заднюю дверь автобуса во время хода, чем причинил неприятность шоферу (номер машины был записан полицейскими, открывал N. дверь потому, что его рвало и на протяжении всей дороги оставался след, привлекавший внимание полицейских)».

Помните товарища, который попал в компанию пьяных матросов и «растерялся»? Теперь это звучит так: «Тов. Кочергин в Италии попал в пьяную компанию американских матросов и пил с ними в одном из кабачков. Администрация КРУИЗо посылала на розыски и только в 2 часа ночи его нашли».

Да и Мележ критикуется за «непринятие мер». «…Мне думается, что поведение каждого товарища за границей не есть его личное дело и поэтому перед поездкой и во время поездки об этом нужно говорить, в частности, в этом должен быть убежден сам старший группы».

Главное, чтобы костюмчик сидел

Что ж, ответственные товарищи из госбезопасности, наверное, понимали, что писатель в роли надсмотрщика — это не слишком надежно. А Мележ к тому же и отчет свой написал не по правилам. Кроме положенного обличения нарушителей и капиталистических провокаторов зарубежья, отметил и «положительные стороны». «В Стокгольме, например, особое внимание многие обратили на характер жилищного строительства. Понравилась простая, очень экономичная архитектура новых зданий, лишенная каких–либо излишеств. Когда теплоход «Победа» проходил по Кильскому каналу, турист — профессор Горегляд отметил хорошее ведение немцами лугового хозяйства, пастбищ. На многих туристов произвели большое впечатление осушительные работы в Голландии, благодаря которым заболоченные земли превращены в высокоурожайные поля».

Правда, тут же автор замечает, что простые голландцы не в состоянии покупать масло ввиду высоких цен, а Роттердам изобилует лачугами на воде, в которых ютится беднота.

Но все же, наверное, самый дерзкий с точки зрения советских чиновников был пассаж «старшего группы» в адрес самих советских туристов.

«Наша одежда вызывала у иностранных журналистов особое внимание. Они писали, что туристы наши одеты в костюмы и платья из хороших тканей, но что пошиты они почти без исключения неряшливо, старомодно, без вкуса. Надо сказать, что, сообщая об этом, некоторые буржуазные газеты злорадно представляли этот факт». И делал вывод, что «среди многих вопросов, с которыми следует знакомить отъезжающих за границу, необходимо обращать их внимание и на то, как они одеты. Этот вопрос не так маловажен, как иногда кажется».

Трущобы Парижа, лачуги Роттердама

После возвращения путешествие нужно было отработать. А именно написать путевые заметки в соответствующем ключе. Эталоном стиля считается брошюра белорусского начальника писателей и одновременно завотделом пропаганды ЦК КПБ C. «Каштаны наливаются гневом», написанная им после посещения Франции в начале 60–х годов. «…Первое впечатление от Парижа мрачное. Дома и дворцы обшарпаны, покрыты толстым слоем пыли и копоти. Руки маляра уже сотни лет не касались древних стен». Высокий стиль, политическая острота и соцреализм – все в одном флаконе…

Вообще, сегодня кажется, что для международных поездок отбирались люди с неким дальтонизмом, способные воспринимать только отдельные, разрешенные, цвета. Историк Виктор Шадурский в своей монографии «Культурные связи Беларуси со странами Центральной и Западной Европы. 1945 — 1990–е годы» приводит такой факт. В 1962 году по стипендии ЮНЕСКО в Италию и Францию был направлен художник А.Козловский. Он посетил в течение трех с половиной месяцев около 60 музеев, более 20 персональных и групповых выставок, провел встречи и беседы с 24 художниками, критиками, писателями, ознакомился с преподаванием в двух высших художественных учебных заведениях, поговорил с Марком Шагалом… В результате отчет А.Козловского звучал так: «Увидев своими глазами полнейший распад современного изобразительного искусства на Западе, укрепляешься в мысли, что только реалистическому искусству, гуманистическому, проникнутому духом революционной партийности, народному по характеру принадлежит будущее».

В подобном же духе «отписались» и участники круиза на теплоходе «Победа». Причем все как один под оригинальным названием «Вокруг Европы» (Мележ впоследствии заменил название на «Лiпень у дарозе»). Писатель Валентин Пономарев в своем очерке отмечает, что в Италии «каменные и глиняные крестьянские дома в большинстве своем поражают убогостью. А сами крестьяне худы и очень, очень бедны», «Ватикан смешон, как государство». Причем экскурсовод в Ватикане «нам показал, в частности, письма Галилея, но умолчал, естественно, о его судьбе». Любопытно, как автор описывает занятия своих спутников в дороге: советский человек не может предаваться безделью. «Академик П.П.Роговой подготовил и прочитал туристам лекцию о древних Помпеях. Его сосед по каюте академик Х.С.Горегляд был увлечен фотографией и разбором пополнения домашней коллекции. […] Учительница А.В.Золотова и биолог Е.С.Гуринович были заняты своими дневниками. Молодые инженеры Минской картографической фабрики Екатерина Бобылева и Галина Воронцова много читали, купались и загорали. Писатель Валентин Зуб переносил беглые записки в толстую тетрадь, а его нетерпеливый коллега Иван Мележ работал в полную силу и начисто писал путевые очерки. Молодой ученый Мария Годнева и преподаватель консерватории Лидия Бессмертная выменивали сувениры на недостающие монеты — они увлеклись нумизматикой».

«Вакол Еўропы» в исполнении писателя Валентина Зуба напечатал журнал «Вожык». «Вось мы спынiлiся перад «палатном», якое называлася «каханне», але там быў намаляваны нейкi шэры цурбан i сiняя дошка. Першы раз мы бачылi такое, каб цурбан быў закаханы ў дошку […] Парыж — горад кантрастаў. Мы бачылi шумны, з багатымi вiтрынамi магазiнаў Парыж, з жывымi дзяўчатамi–манекенамi, бачылi i ўскраiны горада — шэрыя, запушчаныя, прылепленыя адзiн да аднаго дамы, дзе жыве працоўны люд».

Путевые очерки Ивана Мележа «Лiпень у дарозе» были опубликованы в № 10 журнала «Полымя» за 1956 год. Там отмечается, что «жыллёвы крызiс не лiквiдаваны ў Стакгольме», да и в Голландии «жылля ўсё ж не хапае. Частка галандцаў вымушана гiбець да сённяшняга дня на вадзе, у пабудовах, падобных нi то на баржы, нi то на лодкi». Описывает Иван Мележ и Париж, который писателю-цековцу С. представился в столь непрезентабельном виде. Мележ пишет о Париже как о городе, «багатым гiсторыяй i хараством», городе «мастацкiх скарбаў» и дружелюбного населения. Но без черных красок обойтись нельзя. Квартал «красных фонарей» как раз подходит для негативного колорита. «Ля пад’ездаў дамоў дзе–нiдзе дзяжурылi адзiнокiя жаночыя постацi, што з надзеяй, з нудою, з нецярплiвасцю паглядвалi на спусцелыя вулiцы. Мы, уражаныя гэтай «экзотыкай», мiмаволi змаўкалi, паскаралi крок». Так и вспоминается доверчивый Семен Семеныч Горбунков из «Бриллиантовой руки», которого пыталась затащить в бордель восточная красотка. Это что! Автор сочинения с мрачным названием «Каштаны наливаются гневом» вообще утверждал, что в Париже живет полмиллиона женщин, занимающихся проституцией, так что автор «Лiпеня ў дарозе» достаточно лоялен. Но «облико морале» засвидетельствовал.

Упоминает Мележ и тот злополучный обед в Греции, после которого туристу N. стало плохо. Обедали на огромной застекленной веранде гостиницы «Палас», выступил посол Советского Союза в Греции, познакомились с двумя прогрессивными журналистами… Разумеется, ни о каких неприятных инцидентах нет ни слова.

Интересно, что сразу по возвращении из круиза Иван Мележ начал работу над романом «Людзi на балоце». Что ни говори, а путешествия способствуют развитию воображения.