Десять странных фраз, с которых белорусские писатели начинали свои произведения

Главное — начать

«Мне не обязательно съедать всю яичницу, чтобы убедиться, что она из протухших яиц», — утверждал один литературный критик.

И действительно, обычно стиль, уровень таланта автора чувствуется уже с первой фразы. Если этот уровень высок — фраза цепляет читателя, интригует, она как дверь в созданный мир, куда хочется войти.


«В уездном городе N было так много парикмахерских заведений и бюро похоронных процессий, что, казалось, жители города рождаются лишь затем, чтобы побриться, остричься, освежить голову вежеталем и сразу же умереть».

Здравствуйте, «Двенадцать стульев» Ильфа и Петрова!

«Проснувшись однажды утром после беспокойного сна, Грегор Замза обнаружил, что он у себя в постели превратился в страшное насекомое».

Конечно, хочется узнать, что будет с героем Кафки далее…

Бывает, что именно первая фраза только и западает в память. «Он поет по утрам в клозете». А далее — повесть Олеши «Зависть», произведение известное, но уступающее «Трем толстякам». Начало может являться ключом к содержанию: «Хаты былi на востраве». Можно вычислить «Людзi на балоце» Мележа. А бывает, когда первая фраза настолько неожиданна, что выбивает читателя из колеи.

Для вас — топ неожиданных первых фраз белорусских писателей.
Чытаць далей

В дебрях шизореализма. Новые литературные направления.

Писатели придумывают причудливые литературные направления

Иногда наталкиваюсь на ожесточенные дискуссии о прогрессе в искусстве. Возможен ли он вообще? Какая разница, кто жил раньше — Фидий или Роден? Французский философ Бодрийяр вообще заявил, что отныне человек — «пустая форма, открытая для любых функциональных мифов и любых фантазматических проектов». То бишь нового, по сути, ничего, но всегда можно придумать миф вокруг старого. Главное — название помудреней, вроде дадаизма или имажинизма. Итак, сегодня я предлагаю вам совершить экскурсию по самым странным литературным направлениям.

Чытаць далей

Очень страшные книги. Чего боялись литературные герои?

Чего боялись литературные герои?

У каждого из нас есть фобии. Кто–то их тщательно скрывает, и что твой спутник боится высоты, может выясниться только на верхней точке фуникулера. Кто–то ровно наоборот всех сразу ставит в известность, что боится звонить по телефону или собак.


Списки фобий можно читать, как Гомера. Хрематофобия — боязнь денег, экофобия — боязнь собственного дома, сциопофобия — боязнь теней, кионофобия — снега, нефофобия — облаков. Для всякого страха ученый человек найдет красивое слово на латыни. А уж исследовать их причины… Почему Есенин боялся Черного человека? Что за ворон прилетал к Эдгару По? Хороший автор не забудет своего героя испугать. В романе Булгакова «Мастер и Маргарита» Фрида боится платка, потому что задушила им своего ребенка. Иван Бездомный, бросивший писать стихи, опасается полнолуния. Варенуха, проученный нечистой силой, боится грубить и отказывать просителям… Даже бесстрашный сноб Атос должен бояться лилий — из–за клейма в виде нежного цветка он когда–то повесил, не приводя в сознание, собственную шестнадцатилетнюю жену.

Итак, чего страшились литературные герои?
Чытаць далей

Самые громкие дела об отравителях в белорусской истории

Баллада отравителей

Отравление королевы Боны. Ян Матейко, 1859

Еще Гомер упоминал, как Одиссей отправлялся за отравой для бронзовых стрел в cтрану Эфиру. Яд — оружие тонкое и подлое и в борьбе за власть прочно прописавшееся. Отравлены были Александр Македонский и Сократ. Французский поэт XIV века Эсташ Дешан из свиты Людовика Орлеанского написал поэму «Баллада отравителей». Не было аристократической семьи, чтобы не имелось верных средств определения ядов: рог единорога, безоар, специальный слуга… В Великом Княжестве Литовском должность такая была — чашник, он отвечал за подаваемые напитки и их отведывал.

Чытаць далей

Прекрасные дамы в судьбе филарета Томаша Зана

Герой и его музы

Задумчивый человек в распахнутом сюртуке глядит c портрета светлыми глазами вдаль, рука с тонкими аристократическими пальцами покоится на раскрытом томике… Это первая картина Валентия Ваньковича, которая вернулась в Беларусь, и первый известный живописный портрет Томаша Зана. Поэта–романтика, ученого–натуралиста, основателя первых у нас революционных организаций.

 


Томаш Зан
Чытаць далей

Мемуаристы из рода Обуховичей: хроники смутного времени и диариуш в оправдание

Тайны семейных диариушей

1669 год. Апрель. Невеселая кавалькада выезжает за границы Речи Посполитой. За каретой с королевскими гербами следуют молодые всадники. Среди них можно узнать шляхтичей древних родов Иеронима Сангушко, Матея Марковского, Иеронима Петриковского, Стефана Шумовского, Франтишка Денхофа, Теодора Обуховича. Вопреки обычному они не переговариваются, никто не напевает…

Чытаць далей

Горбун из Верхнего города. Юзеф Радзивилл. Статья.

Горбун из Верхнего города

Юзеф Радзивилл.

Интересно, о чем шептались минчане 1773 года, когда впервые видели своего нового воеводу? Выглядел он, мягко говоря, странно. И его семейная история напоминала страшную сказку.

Впрочем, богатство и знатность всегда были наилучшими декораторами и визажистами. И на портрете Юзеф Николай Радзивилл не пугает: седые усы, лысый, острый нос, разве что художник все же сделал лицо каким–то асимметричным.

Вот на известной гравюре, изображающей его отца Мартина Радзивилла, патология очевидна. Щуплый, уродливый, выпуклые глаза на разных уровнях…В замке белорусского Дракулы
Чытаць далей

За гарбатай у Шніпоў. Дыскусіі дваццацігадовай даўніны.

Вось і яшчэ адна алічбованая дыскусія з рубрыкі, якую я вяла на старонках газеты “Літаратура і мастацтва” дваццаць год таму.

ЛіМ 23 кастрычніка 1998

За гарбатай

Рытуальная злосць ідэальнага крытыка

У час паміж другой і трэцяй Пунічнымі войнамі сенатар Кратэс з Мала ўваліўся на Палаціне ў адтуліну прыбіральні і зламаў сцягно.

Чытаць далей

З архіву Скалабана. Як беларускі Наркамасветы Міхоэлса адпраўляў на лячэнне.

https://www.sb.by/articles/stranniki-i-izgnanniki.html


Белорусский Наркомпрос отправил артиста Соломона Михоэлса на заграничное лечение

И вот мы снова — в фонде № 500 Белорусского государственного архива–музея литературы и искусства. Со страниц документов слышатся голоса самых разных личностей. Поэт и революционер Фабиан Шантырь, искусствовед Антон Усс, архивист Михаил Мелешко, агроном Сергей Скондряков, академик Владимир Пичета…

Чытаць далей

20 год таму. Гарбаты ў Шніпоў. Львы і авечкі ў час завірухі

Прайшло ўжо амаль дваццаць гадоў, калі я і Віктар Шніп працавалі ў газеце «Літаратура і мастацтва», а гэта быў канец 1990-х- пачатак 2000-х. Мы прыдумалі рубрыку. Гэткі літаратарскі клуб, які збіраўся ў нас дома. Прыходзілі пісьменнікі, паэты, крытыкі. Я ставіла на стол старэнькі магнітафон «Вясна», усё запісвалася, а потым я рабіла разварот для «ЛіМа»… Цяпер, перачытваючы тыя мтэрыялы, здзіўляюся – востранька… Дзіва што кожны раз рэзаніравала. Далёка не ўсё можна друкаваць сёння. Бо выказваліся шчыра, абмяркоўвалі тусоўку…За адным сталом апыналіся людзі, якія сёння, можа, не вітаюцца. Таго-сяго і ў жывых няма. Меняліся ацэнкі, меркаванні. Не ўсё з «гарбатаў» пераведзены на сёння і ў лічбавы фармат.

Чытаць далей