Штрихи к портрету академика Ивана Замотина
Доска с черного хода
Штрихи к портрету академика Ивана Замотина
Если подойти ко второму корпусу педуниверситета имени М.Танка, что стоит на минском проспекте Независимости, с той стороны, где высится бетонная стена моста, то у черного входа в здание, на самом его углу, можно увидеть мемориальную доску, установленную лет двадцать назад. Она зажата между яркой вывеской Беларусбанка и жестяной таблицей, оповещающей о месте нахождения пожарного гидранта. Рядышком — место для курения, облюбованное студентами — будущими учителями, хоздвор с положенными атрибутами — ворота, железная сетка, мусорные контейнеры. На мемориальной доске — изображение интеллигентного задумчивого человека и надпись о том, что она установлена в память академика АН СССР (на самом деле — члена–корреспондента) и члена–корреспондента АН БССР (на самом деле — академика) литературоведа Ивана Ивановича Замотина.
Злополучная командировка профессора Карского
Околонаучный спор
Помните, как профессор Преображенский в романе Булгакова «Собачье сердце» пытается объяснить пришедшей жилкомиссии во главе с товарищем Швондером, почему он не может обедать в библиотеке, а принимать пациентов в гостиной? В подобной ситуации в послереволюционные годы оказались многие «старые спецы». В двадцатые годы, как оказалось, без кое–каких «осколков царского режима», с наработанным опытом и мировым авторитетом, не обойтись. Судьба этих «осколков» складывалась по–разному. Кое–кто был–таки «уплотнен», перевоспитан либо, как особо упорствующий, сослан в такие места, где перевоспитание шло более быстрыми, как течение северных рек, темпами. Но некоторые продолжали заниматься делом своей жизни.
Балы минского воеводы
Минский воевода Криштоф Радзивилл любил балы и искусство
«Госць у дом — Бог у дом», — говорили предки. Даже когда во время рождественских праздников устраивали кулиги — весьма напрягающий обычай. Собиралась мелкая шляхта у одного из соседей. Ела–пила, пока не объедала хозяина до мышиного писка. Тогда тем же составом, прихватив объеденного бедолагу с семьей, перебирались к другому… И так все праздники.
Запретное кино. Из истории фильмов “Лесная быль” и “Искатели счастья”.
Сценаристов первых белорусских фильмов “Лесная быль” и “Искатели счастья” ждала трагическая судьба
Картина первая. «Лесная быль»
26 декабря 1926 года в закрытой минской хоральной синагоге (где теперь расположился Русский театр имени Горького) открылся кинотеатр «Культура». Показывали фильм «Лесная быль», снятый режиссером Юрием Таричем по повести Михася Чарота «Свинопас».
Юрий Тарич, Міхась Чарот
Тайна коллекций минского антиквара Генрика Татура
Очарованный хранитель древностей
Любовь и кровь: тайны рода Друцких–Любецких
Тайна убийства князя Друцкого-Любецкого
Убийство князя Друцкого-Любецкого стало одним из самых громких и загадочных
Об этой истории я впервые услышала во время Дня белорусской письменности в Щучине, в реконструированном дворце Друцких–Любецких — «маленьком Версале». В одной из витрин экспозиции находился номер журнала «Искры» за 11 мая 1901 года, раскрытый на статье об убийстве владельца дворца князя Владислава Друцкого–Любецкого.
Дворец Друцких-Любецких в Щучине после реконструкции.
фото Виталия ПИВОВАРЧИКА.
Ян Дамель,бренд Минска
Господин оформитель
Для меня знакомство с этим художником начиналось с минского Кальварийского кладбища. Моей “малой родины”, как я иногда шучу, – детство прошло рядом, на тихой улице Бирюзова. Кальвария с ее старинными надгробиями и сумрачными аллеями навсегда подарила вкус к романтизму, готике, декадансу, а главное – к нашей истории. Конечно, о тайнах кладбища мы в советском детстве знали слабо. Как-то услышала, что на Кальварии похоронен известный художник XIX века Ян Дамель. Мы бросились искать его могилу. Раскапывали из-под прелой листвы серые камни, пытались разобрать поросшие зеленым мхом надписи… Могилы не нашли. Потом узнала, что и не могли найти.
Янка Бобрик, сын кузнеца из Глуска
Судьба забытого белорусского поэта Янки Бобрика
Кузнецы издревле считались людьми особыми, имеющими дело с магией огня и металла… 110 лет назад в семье белорусского кузнеца родился мальчик, освоивший магию огня поэзии. Звали его Янка Бобрик.
Янка Бобрик