Сайт пісьменніцы Людмілы Рублеўскай The website of writer Liudmila Rubleuskaya
Мы охотно читаем о юных артистах, сыгравших в любимых фильмах нашего детства. Обычно фишка таких материалов в контрасте: вот, мол, кто вырос из очаровательной Мальвины и озорного октябренка, печально видеть. Не менее контрастны и судьбы тех, кто стал прототипом героев детских книг.
Самая известная девочка, ставшая героиней сказки, — Алиса Лидделл.
Нядаўна былi названыя пераможцы Х Рэспублiканскага конкурсу Беларускага саюза жанчын «Жанчына года». У стужках навiн мы можам прачытаць, што сярод лаўрэатаў — дырэктар, урач, бухгалтар…
Конечно, Латунский, персонаж романа Булгакова, наверное, битье окон и заслужил — ведь это из–за него, подлеца, попал в психушку интеллигентный Мастер… Но, как свидетельствует исторический опыт, модель реакции на критику неизменна в любых контекстах, неважно, справедливо высказанное мнение или нет, имеет грустные последствия для «жертвы» или, наоборот, это критик проявил гражданское и профессиональное мужество и сурово поплатился…
Одни писатели получают искреннее удовольствие, восстанавливая в подробностях реалии веков минувших, воображая приключения героев среди канделябров, карет и шпаг, другие пытаются создать крутое будущее с летающими машинами, голограммными телевизорами и чипами вместо мозга. Третьи описывают настоящее. И если часть этого настоящего — компьютеры, попадают в сюжеты и они.
Где–где, а уж в Витебске непременно есть дух города… Пресловутый Genius Urbis, вездесущий и таинственный, придающий городу его особость…
Когда несколько лет назад я навестила Витебск, поэт Давид Симанович встретил меня на вокзале возгласом «привет, привет!» и требованием называть его просто Давид.
Уже через десять минут я убедилась, что Давида знают в городе все. Пока Симанович (у которого в этом году особый юбилей — 80 лет) стремительно показывал мне свой Витебск по дорогому его сердцу маршруту (Пушкин — Шагал — Короткевич — Быков), с ним заговорило пару десятков людей точно. Да что люди… Он ставит памятники и переименовывает улицы (точнее, нарек Пушкинский мост). Давид фактически вернул городу Шагала… Не без участия Симановича сегодня на здании художественного училища, где учился Василь Быков, открыт барельеф… Симанович — председатель Пушкинского и Шагаловского комитетов, организатор и руководитель Дней литературы, посвященных Владимиру Короткевичу, а еще автор 33 книг — от «Подорожной Александра Пушкина» до сборника избранного «Автопортрета на берегу времени». Симанович перевел с идиш стихи Марка Шагала. А день рождения празднует в день освобождения Витебска…
Тыквенный сок
Для начала зайдем за чем–нибудь полезным и одновременно волшебным. Например, в мир Джоан Роулинг, где живет Гарри Поттер. Этот мир дал возможность заработать рестораторам и кондитерам, породив целое меню волшебных блюд.
Литературные герои читают много. И со смыслом. Вот, например, проститутка из «Ямы» Куприна листает роман аббата де Прево «История кавалера де Грие и Манон Леско». И мы сразу представляем, как падшая девица мечтает о большой красивой любви, которую питал к Манон Леско кавалер. Герой романа Мери Шелли «Франкенштейн, или Современный Прометей», искусственно порожденный монстр, вызывающий у всех отвращение, читает «Страдания юного Вертера». Что сразу предполагает в нем нежную душу. Неуловимые мстители из романа «Красные дьяволята» Бляхина зачитываются «Оводом» Этель Лилиан Войнич, Том Сойер — пиратскими романами. Булгаковский Шариков изучает переписку Энгельса с Каутским. У Достоевского в романе «Идиот» «садовый нож был заложен в библиотечную книгу «Мадам Бовари», привезенную Рогожиным Настасье Филипповне для чтения…».
«Да кто ж его посадит, он же памятник!»
Помните наивный возглас героя фильма «Джентльмены удачи»?
Похожим образом представляем мы реакцию неискушенного читателя на особо умные книги. Что, мол, с него, профана, взять? Пусть сам дорастает до понимания Джойса и Борхеса.
А не дорастет — тем более почета тем избранным, кто в теме.
Но в эпоху интернета отношение автор — читатель изменилось. И даже, я бы сказала, перевернулось. И все чаще автор представляется мне этакой Каштанкой, заглядывающей искательно в глаза всемогущему читателю — Герасиму: погладит ли лишний раз? Не сбросит ли с лодки?