Для Haroshak.by расказваю пра Аркадзя Куляшова.
Магнатские романы становились предметами сплетен
О сердечных склонностях и политике
Время меняется, а человеческие пороки и достоинства — нет. Сегодня все следят за жизнью звезд. Кто–то развелся, кого–то заметили на вечеринке с посторонней дамой… Вы думаете, в XVIII веке было иначе? Только вместо артистов и певцов обсуждали поведение магнатов и королей. Поводов хватало: век Просвещения отличался вольностью нравов. О чем же сплетничали наши предки в эпоху плаща, кинжала и политических интриг?
Кони удачи, стрелы нелюбви. Кшиштоф Дорогостайский
Кшиштоф Дорогостайский написал трактат для неверной жены
Кшиштоф Монвид Дорогостайский. «Я вазьму траiх звяроў, адкiнуўшы iншых, i прыраўняю да каня: iльва, аленя i лiсiцу. Ад iльва конь павiнен узяць падобныя вочы, грудзi, хараство, смеласць, няхуткую гняўлiвасць, моц як спераду, так i ззаду, i ў карку, гнуткасць i пражэрлiвасць. Ад лiскi ж — хаду прыгожую, лёгкую i хуткую, вушы, хвост (а што разумею пра хвост, тое таксама i пра грыву), i чуласць, i асцярожнасць. А ад аленя — галаву, скiвiцы, шырокае горла, шыю, ад галавы тонкую, а ля грудзей тоўстую, ногi, капытны рог, бег i поўсць з кароткiм блiскучым воласам…»
Десять странных фраз, с которых белорусские писатели начинали свои произведения
Главное — начать
«Мне не обязательно съедать всю яичницу, чтобы убедиться, что она из протухших яиц», — утверждал один литературный критик.
И действительно, обычно стиль, уровень таланта автора чувствуется уже с первой фразы. Если этот уровень высок — фраза цепляет читателя, интригует, она как дверь в созданный мир, куда хочется войти.
«В уездном городе N было так много парикмахерских заведений и бюро похоронных процессий, что, казалось, жители города рождаются лишь затем, чтобы побриться, остричься, освежить голову вежеталем и сразу же умереть».
Здравствуйте, «Двенадцать стульев» Ильфа и Петрова!
«Проснувшись однажды утром после беспокойного сна, Грегор Замза обнаружил, что он у себя в постели превратился в страшное насекомое».
Конечно, хочется узнать, что будет с героем Кафки далее…
Бывает, что именно первая фраза только и западает в память. «Он поет по утрам в клозете». А далее — повесть Олеши «Зависть», произведение известное, но уступающее «Трем толстякам». Начало может являться ключом к содержанию: «Хаты былi на востраве». Можно вычислить «Людзi на балоце» Мележа. А бывает, когда первая фраза настолько неожиданна, что выбивает читателя из колеи.
Для вас — топ неожиданных первых фраз белорусских писателей.
«В уездном городе N было так много парикмахерских заведений и бюро похоронных процессий, что, казалось, жители города рождаются лишь затем, чтобы побриться, остричься, освежить голову вежеталем и сразу же умереть».
Здравствуйте, «Двенадцать стульев» Ильфа и Петрова!
«Проснувшись однажды утром после беспокойного сна, Грегор Замза обнаружил, что он у себя в постели превратился в страшное насекомое».
Конечно, хочется узнать, что будет с героем Кафки далее…
Бывает, что именно первая фраза только и западает в память. «Он поет по утрам в клозете». А далее — повесть Олеши «Зависть», произведение известное, но уступающее «Трем толстякам». Начало может являться ключом к содержанию: «Хаты былi на востраве». Можно вычислить «Людзi на балоце» Мележа. А бывает, когда первая фраза настолько неожиданна, что выбивает читателя из колеи.
Для вас — топ неожиданных первых фраз белорусских писателей.
В дебрях шизореализма. Новые литературные направления.
Писатели придумывают причудливые литературные направления
Иногда наталкиваюсь на ожесточенные дискуссии о прогрессе в искусстве. Возможен ли он вообще? Какая разница, кто жил раньше — Фидий или Роден? Французский философ Бодрийяр вообще заявил, что отныне человек — «пустая форма, открытая для любых функциональных мифов и любых фантазматических проектов». То бишь нового, по сути, ничего, но всегда можно придумать миф вокруг старого. Главное — название помудреней, вроде дадаизма или имажинизма. Итак, сегодня я предлагаю вам совершить экскурсию по самым странным литературным направлениям.
“КАЛІНОЎШЧЫНА” Ў РАННЯЙ ПРОЗЕ У. КАРАТКЕВІЧА І Л. РУБЛЕЎСКАЙ А.В. Герцык
“КАЛІНОЎШЧЫНА” Ў РАННЯЙ ПРОЗЕ У. КАРАТКЕВІЧА І Л. РУБЛЕЎСКАЙ
А.В. Герцык
УА МДПУ ім. І.П.Шамякіна 
Очень страшные книги. Чего боялись литературные герои?
Чего боялись литературные герои?
У каждого из нас есть фобии. Кто–то их тщательно скрывает, и что твой спутник боится высоты, может выясниться только на верхней точке фуникулера. Кто–то ровно наоборот всех сразу ставит в известность, что боится звонить по телефону или собак.
Списки фобий можно читать, как Гомера. Хрематофобия — боязнь денег, экофобия — боязнь собственного дома, сциопофобия — боязнь теней, кионофобия — снега, нефофобия — облаков. Для всякого страха ученый человек найдет красивое слово на латыни. А уж исследовать их причины… Почему Есенин боялся Черного человека? Что за ворон прилетал к Эдгару По? Хороший автор не забудет своего героя испугать. В романе Булгакова «Мастер и Маргарита» Фрида боится платка, потому что задушила им своего ребенка. Иван Бездомный, бросивший писать стихи, опасается полнолуния. Варенуха, проученный нечистой силой, боится грубить и отказывать просителям… Даже бесстрашный сноб Атос должен бояться лилий — из–за клейма в виде нежного цветка он когда–то повесил, не приводя в сознание, собственную шестнадцатилетнюю жену.
Итак, чего страшились литературные герои?
Списки фобий можно читать, как Гомера. Хрематофобия — боязнь денег, экофобия — боязнь собственного дома, сциопофобия — боязнь теней, кионофобия — снега, нефофобия — облаков. Для всякого страха ученый человек найдет красивое слово на латыни. А уж исследовать их причины… Почему Есенин боялся Черного человека? Что за ворон прилетал к Эдгару По? Хороший автор не забудет своего героя испугать. В романе Булгакова «Мастер и Маргарита» Фрида боится платка, потому что задушила им своего ребенка. Иван Бездомный, бросивший писать стихи, опасается полнолуния. Варенуха, проученный нечистой силой, боится грубить и отказывать просителям… Даже бесстрашный сноб Атос должен бояться лилий — из–за клейма в виде нежного цветка он когда–то повесил, не приводя в сознание, собственную шестнадцатилетнюю жену.
Итак, чего страшились литературные герои?
Самые громкие дела об отравителях в белорусской истории
Баллада отравителей
Отравление королевы Боны. Ян Матейко, 1859
Еще Гомер упоминал, как Одиссей отправлялся за отравой для бронзовых стрел в cтрану Эфиру. Яд — оружие тонкое и подлое и в борьбе за власть прочно прописавшееся. Отравлены были Александр Македонский и Сократ. Французский поэт XIV века Эсташ Дешан из свиты Людовика Орлеанского написал поэму «Баллада отравителей». Не было аристократической семьи, чтобы не имелось верных средств определения ядов: рог единорога, безоар, специальный слуга… В Великом Княжестве Литовском должность такая была — чашник, он отвечал за подаваемые напитки и их отведывал.
Прыгоды мышкі Пік-Пік
ЛЮДМІЛА РУБЛЕЎСКАЯ
ПРЫГОДЫ МЫШКІ ПІК-ПІК
Казачная аповесць
У звычайнай гарадской кватэры, у пакоі, які належыць маленькім Веранічцы і Максімку, жыве пад шафай тоўсценькая лянівая мышка. Гаспадары гэтай кватэры, Мама і Тата Веранічкі і Максімкі, паэты.
Прекрасные дамы в судьбе филарета Томаша Зана
Герой и его музы
Задумчивый человек в распахнутом сюртуке глядит c портрета светлыми глазами вдаль, рука с тонкими аристократическими пальцами покоится на раскрытом томике… Это первая картина Валентия Ваньковича, которая вернулась в Беларусь, и первый известный живописный портрет Томаша Зана. Поэта–романтика, ученого–натуралиста, основателя первых у нас революционных организаций.
Томаш Зан