Очень страшные книги. Чего боялись литературные герои?

Чего боялись литературные герои?

У каждого из нас есть фобии. Кто–то их тщательно скрывает, и что твой спутник боится высоты, может выясниться только на верхней точке фуникулера. Кто–то ровно наоборот всех сразу ставит в известность, что боится звонить по телефону или собак.


Списки фобий можно читать, как Гомера. Хрематофобия — боязнь денег, экофобия — боязнь собственного дома, сциопофобия — боязнь теней, кионофобия — снега, нефофобия — облаков. Для всякого страха ученый человек найдет красивое слово на латыни. А уж исследовать их причины… Почему Есенин боялся Черного человека? Что за ворон прилетал к Эдгару По? Хороший автор не забудет своего героя испугать. В романе Булгакова «Мастер и Маргарита» Фрида боится платка, потому что задушила им своего ребенка. Иван Бездомный, бросивший писать стихи, опасается полнолуния. Варенуха, проученный нечистой силой, боится грубить и отказывать просителям… Даже бесстрашный сноб Атос должен бояться лилий — из–за клейма в виде нежного цветка он когда–то повесил, не приводя в сознание, собственную шестнадцатилетнюю жену.

Итак, чего страшились литературные герои?
Чытаць далей

Самые громкие дела об отравителях в белорусской истории

Баллада отравителей

Отравление королевы Боны. Ян Матейко, 1859

Еще Гомер упоминал, как Одиссей отправлялся за отравой для бронзовых стрел в cтрану Эфиру. Яд — оружие тонкое и подлое и в борьбе за власть прочно прописавшееся. Отравлены были Александр Македонский и Сократ. Французский поэт XIV века Эсташ Дешан из свиты Людовика Орлеанского написал поэму «Баллада отравителей». Не было аристократической семьи, чтобы не имелось верных средств определения ядов: рог единорога, безоар, специальный слуга… В Великом Княжестве Литовском должность такая была — чашник, он отвечал за подаваемые напитки и их отведывал.

Чытаць далей

Прыгоды мышкі Пік-Пік

ЛЮДМІЛА РУБЛЕЎСКАЯ

ПРЫГОДЫ МЫШКІ ПІК-ПІК

Казачная аповесць

У звычайнай гарадской кватэры, у пакоі, які належыць маленькім Веранічцы і Максімку, жыве пад шафай тоўсценькая лянівая мышка. Гаспадары гэтай кватэры, Мама і Тата Веранічкі і Максімкі, паэты.

Чытаць далей

Прекрасные дамы в судьбе филарета Томаша Зана

Герой и его музы

Задумчивый человек в распахнутом сюртуке глядит c портрета светлыми глазами вдаль, рука с тонкими аристократическими пальцами покоится на раскрытом томике… Это первая картина Валентия Ваньковича, которая вернулась в Беларусь, и первый известный живописный портрет Томаша Зана. Поэта–романтика, ученого–натуралиста, основателя первых у нас революционных организаций.

 


Томаш Зан
Чытаць далей

Мемуаристы из рода Обуховичей: хроники смутного времени и диариуш в оправдание

Тайны семейных диариушей

1669 год. Апрель. Невеселая кавалькада выезжает за границы Речи Посполитой. За каретой с королевскими гербами следуют молодые всадники. Среди них можно узнать шляхтичей древних родов Иеронима Сангушко, Матея Марковского, Иеронима Петриковского, Стефана Шумовского, Франтишка Денхофа, Теодора Обуховича. Вопреки обычному они не переговариваются, никто не напевает…

Чытаць далей

Горбун из Верхнего города. Юзеф Радзивилл. Статья.

Горбун из Верхнего города

Юзеф Радзивилл.

Интересно, о чем шептались минчане 1773 года, когда впервые видели своего нового воеводу? Выглядел он, мягко говоря, странно. И его семейная история напоминала страшную сказку.

Впрочем, богатство и знатность всегда были наилучшими декораторами и визажистами. И на портрете Юзеф Николай Радзивилл не пугает: седые усы, лысый, острый нос, разве что художник все же сделал лицо каким–то асимметричным.

Вот на известной гравюре, изображающей его отца Мартина Радзивилла, патология очевидна. Щуплый, уродливый, выпуклые глаза на разных уровнях…В замке белорусского Дракулы
Чытаць далей

Рифма ценою в жизнь. Сборник эссе по истории белорусской литературы.

 

Людмила Рублевская

Рифма ценою в жизнь

Эссе по истории белорусcкой литературы

История белорусской литературы – это карта почти сплошь из белых пятен… Карта архипелага незаслуженно забытых имен и сломанных судеб. Но это и история подвигов и самопожертвования, ярких талантов и ярких поступков. В самые тяжелые времена—и тогда, когда белорусская литература считалась несуществующей, и тогда, когда за идеологически неправильное стихотворение можно было поплатиться жизнью, находились  те, кто рисковал, отдавая талант своему народу, не рассчитывая на признание и славу. 

Чытаць далей

Скокі смерці. Раман.

Людміла Рублеўская. Скокі смерці

раман

Сьвет добры.

Сьвет мяне паўторыць.

Ну а ня сьвет – дык Беларусь.

Мне досыць.

Уладзімір Караткевіч

Яны круціліся ў вар’яцкім карагодзе вакол ратушы ўжо дзясятую гадзіну. Неба зрабілася чырвоным, як распаленае жалеза. Цяжкі дым вогнішчаў, якімі адпалохвалі пошасьць, слаўся па бруку, нібыта душы, што дарэмна праглі перад сьмерцю апошняга прычасьця, не хацелі пакідаць зямлю…

— Ю-ры, Ю-ры, па-ра-туй!.. Ю-ры, Ю-ры, па-ра-туй!..

Чытаць далей

За гарбатай у Шніпоў. Дыскусіі дваццацігадовай даўніны.

Вось і яшчэ адна алічбованая дыскусія з рубрыкі, якую я вяла на старонках газеты “Літаратура і мастацтва” дваццаць год таму.

ЛіМ 23 кастрычніка 1998

За гарбатай

Рытуальная злосць ідэальнага крытыка

У час паміж другой і трэцяй Пунічнымі войнамі сенатар Кратэс з Мала ўваліўся на Палаціне ў адтуліну прыбіральні і зламаў сцягно.

Чытаць далей